Лев Львович был крут – он знал все стихи на свете, на память цитировал отечественную и зарубежную классику, с легкостью мог провести урок, говоря исключительно аллюзиями и цитатами. Весь класс слушал этого учителя, открыв рот и затаив дыхание. Даже «реальные» пацаны с района не осмеливались перебить его или вставить крутой комментарий.

«Вот она», – подумал тогда Леша, – «магия... Магия слова!»

И он твердо решил поступать на филфак.

Риторика, психология, школьная литература, философия – подросток, с грустью глядя на жалкие сорок недель, оставшиеся до окончания 11 класса, набросился на гуманитарные дисциплины. Единственное, что его отвлекало от волшебного мира слова, была гимнастика, на которой безоговорочно настоял отец:

– Не хочешь уметь драться, чтобы постоять за себя и за свою девчонку – твои проблемы! Хотя откуда она у тебя возьмётся-то? Обложился книжками, как крот! В любом случае, дрыщём с никакущей дыхалкой мой сын не будет. И это не обсуждается!

Отец умел убеждать.

Его веские, тяжёлые слова гранитными валунами падали в разум Леши, намертво вбиваясь в подкорку мозга. Справедливости ради стоит отметить, что сын не раз в будущем был благодарен бате за то, что тот настоял на своём.

Тело привыкло к нагрузкам, прошёл хронический насморк, и - самое удивительное – улучшились память и внимательность. Хотя, если подумать, это вовсе и неудивительно. Попробуй сделать сальто назад на бревне так, чтобы не сломать себе руку или, того хуже, спину! Куда поставить ногу, как правильно дышать, когда меняешь хват – вроде бы не стоящие внимания мелочи, но от них зависит успех всего выступления.

Научиться слышать и слушать свое тело было непросто, но парень не сдавался, уделяя внимание каждой мелочи в приеме, каждой детали. И как только он начал быть здесь и сейчас - ни в прошлом, сожалея о чем-то, ни в будущем, мечтая или ожидая чего-то, но в настоящем моменте - дело сдвинулось с мертвой точки.

Леша научился доверять своему телу, к тому же гимнастика принесла ему ещё один приятный бонус – времени на сон стало требоваться меньше, что, в свою очередь, освобождало лишние час-полтора в день на подготовку к экзаменам.

С отличием закончив школу, в университет поступал уже не просто зубрила, но «мега-мозг» и «профессор». Назвать ботаником высокого, широкоплечего парня, вечно читающего книжки и передвигающегося с ленивой грацией гимнаста, желающих не находилось.

А вот в приёмной комиссии пришлось поломать голову между отечественной литературой и зарубежной. В первом случае гарантировалось более глубокое погружение в мир Слова, во втором бонусом шли английский и немецкий языки.