Я понимаю, что это звучит и выглядит "не очень". Вот только брезгливость уходит, когда в детстве, в наказание, тебя заставляют есть очистки из ведра или гнилые овощи, со временем. Ты пытаешься любой ценой быть сытой, чтобы были силы бороться! Максимально стараешься выжить! Так что, эти куски — просто возможность поддержать силы организма.

Забрав хлеб из кормушки, я наконец-то дошла до скамейки и рухнула на неё. Вытянув ноги и, откинув голову на спинку, блаженно закрыла глаза.

Как же я устала! День не принёс мне ожидаемого, но отчаиваться рано — завтра будет новый день. Возможно, завтра мне повезет больше.

Мне ничего не давалось просто в этом мире. За любую возможность приходилось бороться.

Я уже привыкла не опускать руки и идти до конца!

Так и сидела на лавочке с закрытыми глазами, слушая, как все вокруг погружается в тишину ночи. Хорошо хоть, погода была тёплой. Весна давно вступила в свои права, листочки распустились, травка расстелилась зелёным ковром. Запах вёсны — запах нового, желанного и даже невозможного, витал в воздухе.

Не заметила, как погрузилась в сон….

Мне снилась зелёная долина, со всех сторон окружённая горной грядой высоких и острых скал. На верхушках лежал белый лучистый снег, а в самой долине было тепло по-летнему. Куда не кинь взгляд, везде сочная трава изумрудного цвета. Ближе к горам, виднелись деревья с бежевой корой и оранжевой листвой.

Я стояла в центре этой красоты и пыталась объять необъятное взглядом. Что странно, но я тут была одна. Даже птиц не видно, хотя по всей логике они должны тут быть!

Ни звука, ни шороха не доносилось до меня. Будто кто-то выключил звук и оставил мне лишь картинку. Озираясь по сторонам, я лихорадочно пыталась сообразить две вещи — где нахожусь, и что делать дальше.

Вдруг, в нескольких метрах от меня, начал клубится белый туман, все больше сгущаясь и перетекая в человеческий образ.

Спустя пару секунд, передо мной стояла красивая женщина в золотом одеянии из тончайшего материала, сотканного словно из воздуха. Ее длинные белые, как снег, волосы струились по плечам и груди, доходя до колен. Лицо с правильными чертами светилось нечеловеческим светом.

Пухлые коралловые губки улыбались. Глаза горели изумрудным огнём; в них читалось столько чувств и мудрости, что становилось не по себе.

— Здравствуй дитя, — ее голос был нежен и мягок. Напоминал мне чем-то мурлыканье кошки.

Я даже немного растерялась, хлопая ресницами. Смотрела на неё не отрываясь, как под гипнозом.

"Она что-то сказала мне? Я должна ответить, а то невежливо, как-то," — подумала, смаргивая оцепенение.