Он просто прикрыл глаза в молчаливом согласии.

– Такой козырь. Наставник с детства. Ликас и Нэнс, это те ключевые фигуры, которые стоило бы использовать, чтобы надавить, но… Вместо этого вы выдумываете сказания о равновесии и смерти…

– Равновесие нарушено, – усы сердито встопорщились. – Смерть, – он помедлил, – это одна из вероятностей. Слишком серьезная…

– … чтобы так глупо потерять первую «ходящую в Круг», Хакан?

– Страх облегчает слияние с Источником. Делает его проще, снимает ограничения. Повышает вероятность нужного исхода. Смерть – самый понятный страх. Это снижает сопротивление Источнику.

– Смерть? – я расхохоталась. – Я уже умирала, Хакан. Знаешь, чего я боюсь больше всего на самом деле? Я боюсь, что это сон. Качественная иллюзия восьмого уровня. Я боюсь, что я в ловушке дознавателей, и что завтра утром, открыв глаза, я окажусь в шестой камере. На вонючей соломе, Хакан. Я боюсь, что мне не дадут умереть. Я боюсь, что я не успею умереть, Хакан.

– Это не иллюзия…

– Именно так и должны говорить проекции, Хакан, – я опять перевернулась лицом к солнцу. Интересно, если загореть здесь, испортит ли это мой цвет лица? Лилейно-белый, как любит говорить Фей. Фарфорово-прозрачная чистота кожи Высших.

– Душ две. Юная дева… юная дева умирает, потому что остался только осколок. Твоя душа сильная, цельная, но нет якоря в новом мире. Твою душу ничего не держит. Нет прошлого – не за что держаться.

Это уже интереснее и ближе к истине.

– Истает осколок – истает то, что удерживает твою душу в мире. Нужен новый якорь.

– И идеальным новым якорем по мнению аллари должен стать Источник? Так «ходящая» будет навсегда привязана к Кругу, – я постучала пальцем по губам, думая, – идеально. Просто идеально. Привязать к самому сердцу, к самой сути. И душа всегда на страже своего «якоря».

Хакан недовольно поджал губы. Моя трактовка его чем–то не устраивала, но он смолчал.

– А осколок души «юной девы» должен обрести жизнь вечную, просто растворившись в вашем псаковом источнике? Разве это чем-то отличается от убийства ребенка, Хакан? Ребенка, которого вы, аллари, выращивали пятнадцать лет, как запасную овцу на убой, чтобы прикрыть вашего «избранного»?

– Осколок слишком мал, это якорь, – старик говорил так тихо, что мне пришлось напрячь слух. – Если он истает, но не будет нового якоря…

– Предположим. Вы озабочены сохранением «овцы», которая по недосмотру научилась ходить за ограду, в Круг. Ликас?

Хакан молчал.

– Хакан, – я смягчила интонации. – Расскажите то, что можете. Я отказываюсь играть вслепую.