— Большая, Люци…

— Итак, Вайю. Теперь ты мне подробно объяснишь, как и когда ты умудрилась отказать Хейли?

— Имперский марш.

— Контракт не один. Мог быть, — уточнил Бер. — Кастус мог отказать не только им.

У Фей-Фей задрожали губы — собралась реветь.

— Шутка, дядя. Он не в моем вкусе. Но я не хочу остаться вдовой, — на этом я настаивала жестко, — в Академию не берут вдов и замужних.

Я покосилась на штандарты Блау и Хэсау, развивающиеся рядом, в нашем случае — законы какого Клана приоритетнее? Таких прецедентов ещё не было, и это преполагало, что союзные стороны договорились о правилах, но мы то — нет, или мне об этих правилах просто забыли сообщить.

— Дядя! — Но и Люци просто отмахнулся от меня, отодвинув на вытянутой руке так, чтобы я не могла достать. — Это мне!

— Вайю, ты не дипломированный целитель, ты только учишься… И не икай в мою сторону!

— Вайю! Ты можешь перестать икать! Кто посмел обвинить By? — взвилась Фей.

При мысли о веренице потенциальных женихов-неудачников, которых дядя в свое время отправил восвоясье, потрясающих брачными контрактами и предметами домашнего обихода, мне срочно захотелось есть. И пить.

— Ик… я не могла перепутать, Фей… ик…, — проблема в том, что я как раз дипломированный целитель. И это стандартный чемоданчик. — Это — немилость! Ик! Всё, я верю в Немеса — он явно сильнее… ик… Великого!

Задержан в гильдии до выяснения обстоятельств, — он поспешно пояснил побледневшей, как снег, Фей-Фей.

— Это — нота протеста, — мальчишка начал мучительно краснеть, заливаясь краской от самой шеи, в ответ на мой ошарашенный взгляд. — Сиру Блау… Но за не имением…

Гвардеец Хейли молчал, продемонстрировав должное почтение, сжимая в одной руке свитки, другой, поддерживая неудобный предмет, который так и норовил выскользнуть.

— Это невозможно! By никогда…, — Фей раскраснелась от эмоций.

Я держалась из всех сил, чтобы не заржать — икать я почти перестала, но в крови как-будто бурлили веселые пузырьки, и эта псакова ваза просто приковала мой взгляд. Ничего нелепее я ещё не видела. Люци больно наступил мне на ногу под столом, видимо, чтобы не смеялась сильно.

— Ик! Плохо!

— Что? — задумавшийся Люк понял не сразу.

— Сиди тихо, — большая беровская лапа опустилась мне на макушку, придавив к креслу. — Люциан, — второй свиток летит к Люку, и тот положив его поверх первого начинает быстро-быстро изучать сообщение, перебирая листы.