— Разрушительница! — взвизгнул фальцетом нервный вьюнош, а Бутч неодобрительно нахмурился, глядя на него. — Вас нужно изолировать! Вы опасны для общества, всё, до чего вы касаетесь…

— Не важно, — тихо ответил менталист и помедлил, — господина Сакрорума ждет чистка памяти.

— Результата не будет, — уточнила я твердо. Они не могли сломать горцев раньше, не смогут и сейчас.

— Одна дивизия успешно протестировала применение эликсира, следуем дальше? — деловито спросил Райдо.

Козёл. Сила полыхнула сама — и я не стала её ограничивать — стеллажи вздрогнули, книги взлетели и вместе со свитками спикировали на голову Райдо.

— Вы участвовали в каких-либо ритуалах в могильниках?

Значит, дело в могильниках и этой… штучке? Это то, что интересует их на самом деле?

Псаков Нике! Псаков-псаков Нике! Чтобы записи были такими подробными — он должен был слить их сам, чем они прижали его? Клан? Булочка-Винни?

Таджо посмотрел на Райдо и тот, пожав плечами, достал из кармана маленький черный предмет, похожий на коробочку с кисточками, украшенный вырезанными символами.

— На записях есть интересный момент, — протянул Райдо, потрогав пальцем одну из четырех пирамидок на столе, — который говорит о том, что леди тоже хорошо знакома с этими легендами.

— Свитки с рецептами эликсира от Мора найдены во всех Пределах сразу, — тихо и совершенно спокойно ответил Таджо. — Южный, Западный, Восточный, в Столице их продают уличные торговцы за четвертушку империала.

— Извинения приняты, — нежно пропела я. Жаль, конечно, что пресс-папье не вырубило Райдо полностью.

Бутч хмыкнул в ответ и расслабленно откинулся назад, на стену.

— Эффект длительный или связан с печатью…?

— Я предупредила, что не могу контролировать силу, — кротко ответила я, опустив глаза в пол. — Скоро четвертый круг… допросы меня пугают… сила не слушается. — Меня вполне мог бы контролировать дядя… если бы захотел, или счёл нужным. Думаю, он уже пожалел об этом. Я проследила сквозь ресницы, как сир Кастус Блау болезненно морщится, с большим трудом удерживая спокойное выражение лица.

Пятьдесят горцев? Они хватали первых попавшихся? С этническими меньшинствами обычно не церемонятся, сколько из этих пятидесяти не стали пускать слюни и сохранили здравый ум после работы менталистов? Хотя бы один горец остался в здравом уме?

Дядя сдвинул брови — я иду по тонкому, очень тонкому льду — его взгляд обещал мне все кары небесные и гарантированное отсутствие посмертия, если я только попробую открыть рот. Но почему он сам молчит?

— Эликсир не работает…, — тихо произнесла я и посмотрела на Бутча — он же передал им? — Всё, что обработано эликсиром разрушится через декаду. Превратится в пыль…