–… всё так не вовремя, – совершенно невозмутимо продолжил Наставник, изучая несколько пятнышек туши на рукаве ханьфу и бардак на своем столе. – Нужно уметь думать о главном, отбросив второстепенное. Поединок – послезавтра. Это сейчас главное, Вайю. Проблемы с Ву и сиром Хэсау нужно отодвинуть в сторону. Думать о переходе на четвертый круг и тренироваться. Вот что следует делать моей ученице, – в голосе Луция звенел металл, и я поняла, что мне больше не скажут ничего и никогда, если я продолжу.

Контроль. Выбор и… ответственность.

– Наставник, – я встала из-за стола и выполнила полный поклон Мастеру. – Прошу разрешить две дополнительных тренировки в дуэльном зале. Мне следует готовиться к поединку.

***

Я – рисовала. В зимнем саду было солнечно – свет падал через большие витражные окна, преломлялся и создавал иллюзию лета, кругом пышно зеленели растения, распускались цветы и даже несколько птичек в клетках, почти под самым сводом потолка, и те расчирикались, в надежде, что их покормят.

Мольберт я поставила на треногу, засучила рукава, и неторопливо водила кистью по рисовой бумаге. Рунолога ко мне на верхний ярус в сад сопроводили слуги сразу после полуденного чая.

Сяо был опасен.

Я наблюдала за ним весь день, как он говорит, как работает с плетениями, как двигается, как держит палочки во время обеда. То чувство, которое не раз и не два сохраняло мою голову целой на плечах, интуиция, предчувствие или осколки старых родовых даров, я не знаю, но просто шептало: «Сяо – опасен». Хотя не должен был. И то, что он принес уже несколько клятв дяде, не успокаивало совершенно.

Поэтому я – рисовала. Чёрные влажные линии ложились на бумагу одна за другой, скупыми штрихами. Ещё одна, две, косой росчерк. Я отступила на шаг, любуясь – художником мне не быть, но тот, кто видел медальон Я-Сина хотя бы раз в своей жизни, узнает рисунок без труда.

– У вас здесь очень… оригинально, – Сяо неторопливо прогуливался, изучая растения, предусмотрительно огибая особо хищные стороной. – И редкие виды…, – он поднял голову вверх, рассматривая птиц в клетках, которые, почуяв внимание, заголосили особенно сильно. – Хотят на волю…

– На волю? – Я фыркнула, немного развернув мольберт к свету – на часть листа уже ложилась послеобеденная тень, и так, чтобы Сяо было прекрасно видно. – Если открыть дверки и убрать купол, вряд ли хотя бы половина покинет привычную тюрьму – слишком много хорошей еды, и не нужно ничего делать.

Сяо вздрогнул, увидев рисунок. Едва заметно – превосходно владеет собой, но отвести взгляд от мольберта он смог не сразу.