— «А «Покров»?»

— «Не думаю, что выдержит. Шипы у них «особенные». Достаточно просто коснуться кожи. И если помнишь, стрелу-то он пропустил!»

Крыть было нечем, тем более, я кое-что заметил на одежде и… аккуратно извлек только что обсуждаемый кусочек дерева, с интересом поднеся его к глазам, чтобы рассмотреть. А в этом месте, наконец, ощутил легкое онемение. Опять пробили. Блин, не защита, а решето какое-то! И главное, почему не заметил? Вдруг почувствовал судорожный образ-вздох от отца с сильной иглой страха, который, судя по всему, сейчас видел моими глазами:

— «Значит, все-таки успела. Как ты себя чувствуешь?!»

— «Нормально. Правда… да, возникает желание встать и подойти, но я его… контролирую. Точно, контролирую. Но… это начинает раздражать!»

Действительно, после того как я понял, что вместо благодарности за спасение, меня хотели подчинить и вполне возможно потом и съесть, то внутри появилась, отдающая чуть ли не видимыми красноватыми отсветами, волна, закручиваясь в тугой смерч ярости и злости. Навязанное желание было окончательно смыто. Но буря в душе не утихала.

— «Прости, пап, я оказалась неправа. Но и оставлять ее тут нельзя, не возражаешь, если я эту дриаду уничтожу?»

Я почувствовал, что страх внутри Даниэля сменился удивлением, и он спросил:

— «Нет, но с чего ты так сильно этого захотела? И откуда такие эмоции?»

— «Только ты имеешь право мне приказывать и никто более! Не переживай папа, я сейчас с ней разберусь…»

Боевая химера Эли и проклятая дриада

Ярость уже заполнила меня всего, выплескиваясь наружу, и я с некоторым отстраненным удивлением увидел алые всполохи на своих руках и даже одежде. Папа что-то там говорил об осторожности, требовал остановиться, пытался перехватить контроль над телом, но я уже его почти не слушал и не воспринимал. Меня хотели подчинить?! Что же, это существо само выбрало свое спасение… от жизни!