Это не важно, ведь дыхания всё равно нет. Тогда почему усилилось ощущение темноты? Так глаза всё это время были открыты? (Они что, видят?) Этого ещё не хватало! Видеть после смерти, думать после смерти! Хорошо ещё тело потеряло чувствительность, а то когда мясо начнёт слезать с костей…

Внезапная боль в правом колене, сильная и острая. Что это? Снова боль, теперь в плече, как от удара палкой. (Я чувствую?!) Волна бросает тело назад, потом резко вперёд. Под коленями что-то хрустит и боль повторяется. Дурацкая мысль — модные драные джинсы стали теперь ещё моднее. Рука натыкается на камень и хватается за него. (Чья рука? Моя рука? Но ведь я же…) Волна накатывает снова. Она тащит назад, в глубину, туда, где ты останешься навсегда, где тебе самое место — мёртвой и холодной. (Но я жива! Я чувствую, я вижу, я сейчас вдохну!) Негнущиеся пальцы соскальзывают с камня, колени и пальцы ног перестают ощущать берег (это был берег? отмель?), вода забирает тело обратно.

Боль в запястье… Теперь в волосах… Снова в запястье… Тяжесть. Страшная тяжесть и… полёт! Полёт? Да, полёт в воздухе, уже не в воде. Переворот и снова боль, жуткая боль во всём теле, которое сотрясается в страшных конвульсиях, извергая из себя… воду! Резкий свет бьёт в глаза. Всё-таки туннель? Нет, скорей костёр, потому что свет неровный, мерцающий. Глаза видят его через водяную плёнку, но вот веки смыкаются, открываются снова и становится понятно, что это не костёр, а воткнутый в землю факел. И ещё что-то.

Руки. Черные руки, покрытые звёздами. А, понятно, они в чёрных бархатных перчатках, шитых серебром и жемчугом, эти руки, которые давят ей на грудь, тяжело и больно. Но вот руки отстраняются, и в лёгкие адской болью врывается поток холодного воздуха, и бьёт и режет, как стая бешенных ледяных кинжалов. Потом ещё и ещё раз. Боль постепенно уходит.

(Я дышу?!) Сознание гаснет, мир со всех сторон заволакивает серая шевелящаяся тьма, оставляя в середине лишь точку факела, но вскоре он тоже пропадает.

* * *

Она стояла на хлипких прогнивших мостках и смотрела на воду. Смотрела, сама не зная зачем. Идея поехать с друзьями на пикник была, самая что ни на есть, дурацкая. Да какие там друзья! Все они едва знакомы, кроме Кристы, которую она знает с детства и называет подругой, хотя подруга из Кристы, как из негра Белоснежка.

— Андж, иди к нам!

Дура эта Кристина и по-дурацки перевирает её и без того непростое имя. Надо, наверное, присоединиться к компании, а то как-то неудобно. Да вот только не хочется. Сейчас бы оказаться дома, запереться, выключить телефон, погасить свет…