— Сделаю, для тебя что угодно сделаю, только тренироваться долго придется, а то сама себе чего отрубишь невзначай.

— Само собой, — соглашается благоверная.

Что сказать? Женщина. Клинок был позабыт, появилась новая игрушка, заниматься которой приходилось уже парой, теперь, где бы мы ни останавливались, тишину начинали рвать выстрелы кнутов. Радости всем это приносило мало, но кое-кому наши занятия пришлись по сердцу, это был тот самый охранный десяток, который навязала Тимонда, ведь именно их Оливия изводила занятиями на клинках.

В пути особо себя не афишируем, прикрываемся баронскими плащами, ибо герцогам положено разъезжать в личных повозках, а мы верхом. Ну и что, бароны люди тоже не из последних, на них редко кто наезжает, знают, что человеки эти резкие и не всегда утонченные, положение обязывает, не зря они в хорошо укрепленных замках живут, порой и от завистливых соседей приходится отбиваться. Хотя нет, поторопился с утверждениями, находятся среди нормального населения те, кто совершенно лишен мозгов и чувства самосохранения.

В один прекрасный вечер мы добрались до очередного постоялого двора, не сказать, что сильно устали, но переход оказался долгий, целый день в пути бодрости не добавляет. Пока наше сопровождение занималось гронами, мы с Оливией ввалились в трапезную, и сделали заказ, сидим за столом и обмениваемся мнением о том, как замечательно целый день сидеть в седле. Тут Оливия морщится и смотрит мне за спину:

— Молодой господин, что-то хочет сказать?

Поворачиваюсь, вижу, стоит сзади такой мажор из мещан, одет как павлин, а на груди украшенный камнями медальон, если сильно не приглядываться, то его вполне можно признать за знак знатного рода. Видимо его семья хорошо разбогатела, вот ее представитель и ищет приключений на свою задницу.

— Госпожа, — задирает нос это расфуфыренное чудо, — позвольте засвидетельствовать вам свое почтение.

Интересно, этикет соблюдается только знатью, попытка мещан следовать ему обычно воспринимается как оскорбление, лично я не знаю, как вот в этом конкретном случае надо поступать. Не знает этого и Оливия, вижу, что ее тоже переклинило. И вдруг этот придурок все расставляет на свои места:

— Я хотел бы, пригласить вас, чтобы совместно провести этот чудный вечер.

Все, аут, он не оставил мне выбора, если я сейчас не прирежу этого идиота, меня будут презирать, аристократ не может не заступиться за честь своей дамы, даже в этом обществе, где женщина сама может постоять за свою честь. Понимая это, вмешивается благоверная:

— Вы верно не заметили, что ведете непозволительные разговоры в присутствии знатной дамы и ее нареченного, — процедила Оливия, — если вы сейчас извинитесь, то я буду считать этот инцидент в прошлом.