– Чтоб не думал, будто тебя не любят, – горделиво сказал Кранг. – Я времени зря не терял.

Эрик осторожно отступил от окна. Да, толпа приветствовала его, толпа ликовала, но это вызывало скорее оторопь, чем радость.

За спиной отворилась дверь. Вошла немолодая женщина, такая уверенная в движениях и с таким властным лицом, что сразу было понятно – это жена Кранга. Как ни странно, в отличие от грубого, словно из камня вытесанного и неухоженного мужа, она была стройной, довольно милой, с уложенными в пышную причёску волосами. На вытянутых руках женщина бережно несла что-то белое, сложенное стопкой.

– Примите, господин Эрик, – уважительно, но без подобострастия произнесла она. Скорее с материнской заботой, чем с робостью прислуги.

Эрик машинально «принял». Ткань была лёгкая, тёплая, снежно-белая. Кажется, из тончайшей шерсти.

– Плащ Избранного, – пояснила женщина. – Соткан из шерсти белых козлят невинными девами. Всю ночь работали.

– И как Милица, стала к станку? – ехидно спросил Кранг.

Женщина поджала губы.

– Нет. Расплакалась и убежала.

– Я ж тебе говорил! – Кранг захохотал и хлопнул себя по бёдрам. – Непутёвая она! А ты всё «какая пара для сына!»

Женщина обожгла его суровым взглядом:

– Так наш сын и виноват, что Милица ткать не смогла! Бестолочь!

Кранг смущённо потёр затылок и вздохнул:

– Эх… молодёжь!

* * *

– Милый. Милый, поговори со мной, – Тэль с тревогой заглядывала ему в глаза. – Что там было? Откуда эти билеты?

Виктор помолчал, вздохнул тяжело. Конечно, Тэль волнуется. Но отчего так трудно даются ему слова?

И к тому же – не слишком ли много вокруг лишних ушей?

Он вспомнил безымянный город, его тонкие башенки и шпили с флюгерами. Вспомнил нависшие над городом длиннейшие, кажущиеся бесконечными щупальца. Распадающихся серым пеплом людей.

Не кукол, не зомби, не бродячих мертвяков. Живых людей – просто Вселенные их ещё не успели вырасти…