Допив вино, Ансая поднялась, чтобы снова наполнить бокал. И пока его наполняла, продолжала погружаться в воспоминания:

— Думала, что смогу отпустить, забуду, что время всё вылечит, но нет! И мой ребёнок, и мой любимый навсегда остались в моей жизни и в моём сердце. Даже когда Нейтон вернулся и забрал меня в столицу, ко двору, я не могла перестать о ней думать. Когда появлялась возможность, навещала. Следила за ней украдкой, наблюдала. Любовалась и радовалась, в какое очаровательное создание она превращается. К сожалению, навещать Марису получалось нечасто. Я боялась, что муж начнёт что-то подозревать, да и когда тебя подхватывает вихрь придворной жизни, очень сложно из него вырваться. Я почти смирилась с таким укладом, почти успокоилась, пока однажды королевский двор не потрясло страшное известие — двоюродный брат Нейтона, граф Адельвейн, женился и несколько лет благополучно жил с нэймессой. Нет, его я совсем не жалела, да и до его шлюхи мне не было дела. Убили её? Что ж, так ей и надо. Мятежника привезли на казнь? Пусть ответит за своё предательство! Вот только с мятежником привезли и его дочь — дитя чудовища. Король собирался уничтожить и её, и я, как и большинство придворных, полностью разделяла его решение. Разделяла и поддерживала. До тех самых пор, пока в белокурой трёхлетней малышке не узнал свою Марису.

Голос баронессы понизился до глухого шёпота, стал похожим на шипение ядовитой змеи:

— Словами не передать, что я тогда пережила! Валялась у покойной королевы в ногах, умоляя её смиловаться, сжалиться над невинным дитя. Её величество не удивилась моим мольбам — мы ведь с Адельвейном были родственниками. Я даже готова была пойти на отчаянный шаг — раскрыть правду о происхождении Марисы, тем самым заклеймив себя падшей женщиной, презренной прелюбодейкой, но, хвала Созидательнице, королева меня услышала и убедила Рейкерда не убивать малышку. Вместо этого её на долгие годы, как преступницу, заперли в забытой богиней и людьми обители.

— Я не понимаю… Если я дочь графа, как ты мне только что заявила, то почему убить собирались твою Марису?

— Я тоже сначала не понимала, — с досадой процедила Ансая. Рука её дрогнула, и капли вина пролились на светлую юбку, но баронесса этого даже не заметила. — Долгое время задавалась вопросом, какое отношение моя дочь имеет к мятежнику и иномирскому чудовищу. Уже потом, когда смогла вырваться из Ладерры и допросить дрянь, которой поручила заботиться о дочери, узнала, что Адельвейн попросту купил у неё моего ребёнка. Заплатил за него мешок золота, а эта тварь её продала!