Несмотря на лупоглазо-лопоухий привод, от двух предметов меня освободили. В разряд временно вычеркнутых угодила астрономия, ибо подняться на башню не было никакой возможности и физическая подготовка. Впрочем, полностью отказываться от последнего я не стал. Это бегать и прыгать я не могу, а отрабатывать жесты и движения палочкой — вполне.

Как и предполагалось, расследование «инцидента» оказалось благополучно похерено и утоплено в бюрократическом болоте и затерялось в непроходимых дебрях аврората. Что ж, ожидаемо…, но если нападающие надеялись избежать наказания, то у них не выгорело. У Слизеринов ведь как — отомстят и забудут, и потом отомстят ещё раз. В этот раз месть вершилась в соответствии с традициями знаменитого предка, то есть чужими руками. Гарольд Эванс и его приближённые нигде не светились, ограничившись ролями наблюдателей.

Первыми в атаку были запущены слухи. Мистер Филч нередко захаживал пропустить рюмочку-другую огневиски в «Кабанью голову», чьим постоянным клиентом был хогвартский лесник и хранитель ключей. Слово там, слово здесь и по Хогсмиду пошла гулять байка, чтоХагрид перед Рождеством отнюдь не отравился ядрёным самопалом братца школьного директора…, тут совсем другие дела вырисовываются… Уже к закрытию кабака источник сплетен окончательно затерялся. Филч знал дело туго, дав жизнь сплетне, он виртуозно ушёл в тень.

Каким бы наивным не был полувеликан, но мозги в голове у него присутствовали. Связать очевидное и вероятное он смог, пусть и с чужих подсказок, да тут ещё и близнецы в очередной раз сами себе подсуропили, скормив одному «барсуку» «орлиную пастилку». Ессно, выводить первокурсника из принудительной анимагической трансформации пришлось Поппи. Ущерб небольшой, но Хагрид, проводивший в этот момент опыт по скрещиванию ланкийкийского тигрокрыса и мадагаскарского огненного перолапа, ощутил резкий упадок сил, и потерял контроль над получившимся «милашкой». Забавная пернатая химера, ака монстрик, не придумала ничего лучше, чем отблагодарить создателя зубами и когтями, спалив ему при этом половину бороды. В сей же миг лесник отринул любовь к животным, как пережиток прошлого, и прихлопнул собственное создание, свернув «птичке» голову. Конечно, моральные муки и душевные терзания потом вернулись к подпаленному и оцарапанному полубородатому полувеликану со страшной силой. Размазывая сопли и слёзы по невинно убиенной зверушке, он пошёл в медицинское крыло, ибо раны от когтей и зубов сами затягиваться ни в какую не желали. И что он увидел в пенатах школьного колдомедика, позвольте вас спросить? Правильно — матерящуюся на все лады Поппи, снимающую последствия очередной жестокой шутки близнецов. Тут у Хагрида в голове замкнуло, и в темноте залитых ромом и огневиски мозгов вспыхнула лампочка озарения. Лесник вспомнил слухи и пересуды, гулявшие по барам Хогсмида. О ранах и укусах трёхметровый добряк в тот же миг думать забыл, да и добряком назвать пыхтящий и матерящийся паровоз в этот исторический момент язык не поворачивался.