— У меня найдется подходящая одежда, — разрешил его замешательство де Бреноль. — И даже немного закуски, пока ты не прикончил гостинец старика Ша-Буна.

— Отлично! Что бы я без тебя делал. — Энсар улыбнулся чуть смущенно.

— А ты как думаешь, Энс?

— Сидел бы в долговой яме на Карне, — вдруг ответил тот без тени улыбки. — Если бы рыбы не сожрали меня раньше. Ну, ладно. Где, говоришь, закуска?

Отправив Энсара на кухню и поднявшись наверх, Де Бреноль запер лампу в сейф, клятвенно обещав себе не прикасаться к ней хотя бы до той поры, пока не покончит с «Вотивными дарами».

* * *

Энсар перекусывал и наводил на себя лоск битых два часа. Время тянулась медленно. Де Бреноль взялся было за чтение, но — не читалось.

Маясь ожиданием, он осушил три, а, может, все пять бокалов вина, и — как он сам себе объяснял — единственно по этой причине, когда они, наконец, добрались до площади Падших и в завершении плотного обеда почали еще бутылку бренди, у него развязался язык. Неугомонный Энсар расспрашивал обо всем его житье в подробностях, пока Де Бреноль, устав отвечать, не оборвал его.

— Да ерунда это все, Энс… Вот я работаю. Много лет. А кому это надо? Мне? — Он одним глотком осушил половину фужера. — А кому еще, Энс? Кому это в радость? Ты знаешь, я преподаю, но, Матерь Небесная, Энс, видел бы ты их лица! Одним моя наука не впрок и ни к чему, другие… О, я тешу себя надеждой, однажды она сгодится им, но не так-то просто каждый день убеждать себя, что тошнит их не от моего голоса, а от выпитого накануне пойла. Даже те, кто испытывает к моему предмету некоторую приязнь, к концу лекции поглядывают на часы с нетерпением: теория им скучна, они жаждут «настоящего дела»… Конечно, я помню нас на их месте; но это слабое утешение. Поднимаясь на кафедру, я чувствую себя экзекутором, злодеем, но не тем, кто нужен и полезен.

— Но, Виктор… — попытался вклиниться Энсар.

— А мои сочинения! — С исступлением продолжал де Бреноль, не давая ему вставить слова. — Студенты зубрят их, не понимая ни строчки и костерят меня последними словами, коллеги лениво пролистывают перед тем, как вписать в библиографический список, и лишь редкий ценитель находит в моих изысканиях свой интерес. Но и он, обыкновенно, мною недоволен, потому как надо было сделать эдак, а не так… В моей работе — вся моя жизнь, Энс. И, между прочим — немалая доля твоей, и не только.

Де Бреноль взглянул на него через стекло фужера: многие монографии и статьи были написаны им по материалам общих экспедиций, и, зная нелюбовь друга к записям, он всегда уделял исследованиям Энсара столько внимания в тексте, сколько возможно.