Уже когда Вика ушла к себе, я ещё раз полистала фотографии Арне, вздохнула и выключила ноутбук. И хоть внутри щекотало предательское: «А Полина Ольсен звучит не так и плохо».

Я обняла подушку и прикрыла глаза, предаваясь чисто женским мыслям о новом доме, прекрасном муже, большой собаке… и сама не заметила, как провалилась в сон.

…Большой светлый дом. Огромные окна, сквозь которые лился солнечный свет. Просторная кухня, отделанная деревом. Круглый стол, на котором стояли тарелки и подставка с вилками и ножами. Смешные солонка и перечница в виде объевшихся троллей.

На сковородке скворчала яичница, а в тостере поджаривался хлеб. Невероятный, крепкий и головокружительный аромат кофе, за который не стыдно продать душу и всё, что к ней прилагается.

Возле плиты стоял мужчины в одних светло-голубых джинсах. Сама не понимая, что делаю, я беззвучно приблизилась к нему. Положила ладони на крепкие плечи, он едва ощутимо выдохнул, чуть повернул голову. Улыбнулся. Какая у него горячая кожа. Так касаешься, и будто живой огонь перетекает от него в меня. Даже дышать немного сложно, и сердце замирает.

Мои ладони скользнули к лопаткам, кончики пальцев пробежали по позвоночнику. Уловив ещё один ещё слышный вдох, я улыбнулась, огладив поясницу, и подцепила кожаный пояс.

Провела носом по шее, вдыхая запах чистого мужского тела и едва ощутимый аромат миндаля. Его гель для душа и туалетная вода. И ещё совсем чуть-чуть — табак. Курит редко, но я не ругаюсь. Каждый имеет право на слабости.

— Полина, — чуть хрипловато произнес он, — ты знаешь, что отвлекаешь меня от приготовления завтрака?

Я обхватила его талию руками, прижимаясь к спине грудью. Сквозь тонкую ткань шелковой маечки жар кожи казался ещё сильнее. Пришлось даже стать на носочки, чтобы чуть потереться щекой о плечо.

— Безобразница, — констатировал он. — Придется посадить тебя на диету.

— Ах, мой большой белый господин, не сажай меня на диету, я стану слаба и немощна, кто тогда будет убирать твой дом и готовить тебе еду? — притворно испугалась я, но положения так и не поменяла.

— Дом мы убираем вместе, а готовлю сейчас я, — добродушно рассмеялся он.

— Это сейчас, — не растерялась я.

На душе было спокойно и как-то невероятно светло. Я невольно прижалась крепче и чуть потерлась всем телом.

— Полина, не хулигань, — хрипло выдохнул он, резко выключая огонь. — Ты сейчас доиграешься.

— Может, этого и добиваюсь? — промурлыкала я довольной кошкой.

Он медленно повернулся, давая обвить его шею руками, сжал в объятиях. Но тут же моё сердце пропустило удар, а в горле резко пересохло. Он медленно склонился ко мне, на красивых губах появилась улыбка: