И все же, я решила, что должна увидеть своими глазами.

Ивар даже не спорил, хоть ему это и не нравилось.

Снова почти бессонная ночь. Сначала ждала Ивара почти до утра, потом приходила в себя. А теперь вот на площадь… Лишь только встало солнце.

Я хотела увидеть ведьму.

Когда мы подошли — народ уже собрался, ведьму привели, судья и магистрат уже сидели на своих местах за высоким столом. Кипы бумаг лежали перед ними. Обвинений было предостаточно.

Ведьма стояла перед ними, к нам спиной. Я видела ее длинные рыжие волосы, падающие волнами на спину. Порванное платье она придерживала рукой. Босые ноги, покраснели от холода.

— Хочешь подойти ближе? — спросил Ивар.

Мне показалось, или какая-то издевка в его голосе? Нас пропускали. Точнее пропускали Ивара в форме городской стражи, не очень охотно, но все же, нам удалось подойти почти к помосту, на одном конце которого стоял столб с кандалами, на другом — плаха.

Долговязый старик в синем камзоле на меху поставленным голосом зачитывал обвинения. Ведьма околдовывала, одурманивала и обманом вытягивала силу из честных людей. Дьявольское отродье, пришедшее с Пустошей, из небытия, она не заслуживает жизни. Она заодно с врагами, с дорнами. Все видели ее колдовство. Свидетелями выходили в основном женщины. Одна долго голосила, заламывая руки перед судьей, призывая на ведьму все проклятия и кары небесные. Ее пострадавший от ведьмы муж, живой и здоровый на вид, скромно топтался рядом, глядя в пол.

Ведьма стояла молча и неподвижно, безучастно, и лишь мелкая дрожь сотрясала ее тело.

Смерть.

Ивар смотрел в сторону. Не куда-то определенно, а просто в пустоту, стиснув зубы. Что бы тут не говорили — это спектакль, и все уже решено.

Зачем я здесь?

Когда обвинения закончились, магистрат коротко кивнул.

— Виновна, — устало заключил судья.

Двое стражников подошли, рывком сдернули с ведьмы платье, взяли ее за локти. Потом, обнаженной, подвели к столбу, заковали в кандалы, вздернули вверх руки. Толпа возбужденно завыла — сейчас начнется самое главное.

Ведьма была совсем худая, бледная. И только теперь я впервые увидела ее лицо — красивое и совсем молодое, но страшно осунувшееся, с запавшими глазами. На животе, возле пупка, татуировка — маленькая бабочка.

Сейчас…

Я сжалась, даже зажмурилась.

— Пойдем? — тихо сказал Ивар.