— Пять. Три из них проездные: Сторожевая самая высокая, выходящая к мосту, вторая низкая, почти вровень со стеной, но широкая — жилая, со стороны деревни, а третья у зверинца, с обзором на реку, и еще две маленькие, глухие, по бокам. Стена в один ярус, с зубцами, но зубцы сделаны на людей, дорн за ними не спрячется. Насколько большой замок… сложно сказать, я не так уж много видела замков. Двор поменьше чем здесь, не мощеный, каменные галереи-переходы к хозяйственным постройкам, жилое здание в два этажа…

— А река? Что за река там?

— Змеевка.

Я закусила губу. Зачем он спрашивает все это?

Не просто же так? Он все знает. Главное — чего мне от него ожидать.

Харвен поднялся со своего места, подошел, сложив руки на груди. Он был высок и совершенно точно силен, и двигался так плавно и неторопливо.

— А, правду говорят, что дорны, просто огромны? В три, или даже в четыре человеческих роста?

Дорны… Я покачала головой.

— Не в три. Скорее раза в полтора выше.

— А… хм… мужское достоинство у них тоже больше раза в полтора?

— Не мерила, — буркнула я. Лучше б промолчала.

Харвен довольно хмыкнул.

— Хорошо, — сказал он, чуть склонив голову на бок. — А теперь расскажи, как ты вылечила Орвина Кьера.

Вот у меня что-то сжалось в животе и накатила паника. Что сказать?

— Я… я не… нет…

— Нет? Я видел его ожоги. Он умирал. Я даже думал, что честнее бы было прекратить его мучения. Я знаю, как это бывает. Смотри, — Харвен расстегнул рукав, закатал до локтя. От запястья и выше его рука была вся изуродована старыми шрамами. — Почти десять лет прошло, но до сих пор иногда дает о себе знать. А Орвина что, облили теплой водичкой? У него на роже розовые пятна, но он совершенно здоров.

— Это не я…

— Да? — удивился Харвен. — А кто? Может быть его жена так умеет?

На что я вообще надеялась? Разве можно не понять?

Я стояла, пытаясь придумать хоть какие-то оправдания.