Мир снаружи зашевелился, и Ева открыла глаза, сминая паутину. Люцифера пришла с тремя огромными, с Еву ростом, бревнами. Паучонок было расстроилась, что не успела увидеть про кота больше, но, с другой стороны, она узнала, что он жив и занят делом. И этого было достаточно.

— Я разожгу нодью и пойду спать к Химари, ты опять за главную, — отозвалась фурия, укладывая три бревна пирамидой.

Ева кивнула - все как всегда. Люция посторожит, пока нодья начнет прогревать окружающий воздух, уйдет в навес к Химари и пробудет с ней пару часов, подтянув кошку к себе и уложив головой на колени. Как обычно, заснет ненадолго, а потом уйдет на охоту, и в это время Ева должна будет сторожить Химари и томящуюся пламенем нодью. Прошло больше недели, и Ева даже привыкла, но скука одолевала безумно. Неужели они будут здесь, пока Химари не очнется? Это может затянуться. Даже залезть в голову кошки паучонок не могла, ее встречала абсолютная белизна. Точно так же реагировала и паутина, стоило спросить провидение о Химари. Это всегда значило лишь один ответ — контрольная точка, с этого момента будущее не известно, нужно ждать, пока человек выберет дорогу. Но как выбрать будущее может полуживая кошка?

Пока Люция была занята обустройством теплого ночлега, Ева растянула паутину по-новой. Ей было интересно знать, когда абсолютно одинаковые дни закончатся, и они пойдут дальше. Ева не знала, куда им предстоит идти и за чем, но все лучше, чем повторять одно и то же.

В будущем в их маленький лагерь должны были прийти волки, много волков. И Хайме не должен был бы до них добраться. Ева свернула паутину и задумалась. Огляделась, но времени в окружающем мире прошло больше, чем в паутине, и Люция уже полулежала, привалившись к дереву, и, засыпала, поглаживая Химари по волосам.

Паучонок раздумывала, рассказать ли Люции о том, что случится этой ночью, или нет. Страх в ней боролся с желанием спасти дорогих женщин самой. И Ева решилась. Встала, запахнув кимоно, чтобы не волочилось, и прокралась к вещам Химари. Забрала все иглы, что были, и пустые пузыречки кошки, спряталась от кемарившей Люции, чтобы та ничего не заметила. Поводила языком по небу и внутренней стороне клыков, приставила пузыречек и зажмурилась. Заставлять яд течь без ухищрений кошки было сложно — он не тек. Тогда Ева представила, что ей нужно убить кролика ядом, но это тоже не помогло. Едва не плача от обиды, она вообразила, как вгрызается клыками в глотку волка, собирающегося убить спящую Люцию. И это сработало, скулы запекло, а о дно пузыречка тихо застучали янтарные капли. Заполнив все пузыречки, паучонок перевела дух. Она сама не ожидала от себя такого. Впиться в чью-то шею? Это же кошмар. Но дело было сделано, оставалось только наполнить иглы ядом.