«Можем обойтись и без чтения стихов».

«Нет. За такие деньги мы просто обязаны дать полноценное представление».

Я откинулся на спинку кресла. Положил правую руку Сороке на лицо, левую – на накопитель. Закрыл глаза.

«Ну, что? Готов?» – спросил Ордош.

«Приступаем».

– Сионора! – произнес я.

И заговорил по-русски, громко, торжественно:

– Мой дядя самых честных правил,

Когда не в шутку занемог,

Он уважать себя заставил

И лучше выдумать не мог.

Сионора! …

***

Сороку колдун усыпил сразу.

Маю – после полуночи. Волчица Седьмая уснула, положив голову на колени матери.

Шеста перенесла дочь на кровать. Пересела на стул поближе ко мне. Я всю ночь чувствовал на себе ее взгляд. Когда приподнимал веки, ни разу не заметил, чтобы герцогиня зевала или потирала глаза.

– Сионора!

Это слово я выдавил из себя уже с трудом.