— Баб, я всю жизнь их вижу. Числа не меняются. Я мог бы сдохнуть в костре, но не сдох, потому что число было не мое. А Джуниора могли только поцарапать ножом, а получилось вот как. Зарезали, и все. Я видел его число. Оно раз и навсегда. Никто его не изменит.
— Попытка не пытка! Я поговорю с докторами. Все равно надо тебя отсюда забирать. По-
Она поднимается и идет искать, с кем поговорить, а конфеты уносит с собой.
Вечером, когда дежурная сестра в последний раз обходит палаты перед отбоем, я ее останавливаю.
— Посмотрите Карла, пожалуйста, — прошу я.
— Естественно, — говорит она. — Я всех посмотрю.
— Последите за ним сегодня повнимательнее, хорошо?
Она глядит на меня, словно у меня шарики за ролики зашли, потом подтыкает одеяло в ногах.
— Не переживай за него. Он поправляется.
Когда в палате гасят свет, я оставляю лампочку у изголовья и остаюсь сидеть. Даю себе слово глаз с Карла не спускать, решил, подниму шум, если заподозрю неладное. Как только чувствую, что задремываю, щиплю себя изо всех сил. На минуту-другую это меня будит, но потом я все-таки засыпаю и ничего не могу с этим поделать. Рывком просыпаюсь оттого, что в палате горит свет и вокруг койки напротив толпятся белые халаты и кто-то задергивает занавеску.
— Что случилось? Что? — кричу я, но никто меня не слушает.
Уэсли с Джейком спят, хотя в нескольких метрах от них все так и носятся, а остальные смотрят только на Карла.
Потом врачи и медсестры молчат, как воды в рот набрали. Даже Уэсли не сумел выяснить, что случилось.
— Наверно, все совсем плохо, — говорит он мне. — Кто-то с чем-то промахнулся, ошибся, иначе бы нам сказали.
Он не знает, а я-то все видел, когда врачи бегали вокруг Карла и пытались его спасти, видел л
Весь день только об этом и думаю. Больше ни