- И часто неочевидные результаты были?

- Бывало. Было. Но прошло. Не для посторонних.

- А ты не догнал, что я в этой истории не посторонняя? Впрочем, продолжай.

- Сергеев исчез. Не без твоего, я так понимаю, активного участия.

- Не без твоего. Наскучили тебе каэмки. Да и закончились почти. Зачем Сергеев? Что ещё с ним делать?

- Эля.

- Дальше ты в Питер поехал. Нет, сначала ты просто так ехать начал. Тебе всё казалось, что ходит кто-то за тобой. И эмоционально реагирует на твои действия. И дышит за стеной в пустой комнате. Ты дом продал. В квартире новой ощущение не проходило. Ты же ночью на кухню не ходил. И на старых хозяев грешил. Сны стали снится. Яркие. Красивые. Интересные? Записывал же. Интересные, знаю. Иногда сон и явь путал. На юность бурную списывал. Иногда спал по двадцать часов, а потом думал - откуда?

Когда совсем попутал, билет взял. Через четверо суток в Питере себя обнаружил. Там-то тебя и попустило.

-Ты-то откуда это всё знаешь?

- Чуть больше, чем знаю. На картинку свою глянь.

Женщина, похожая наЭлю, была изображена на фоне часовни на Покровской горе.

- Что это значит?

- Это значит, что мне только в радиусе видимости можно. Это ты, конечно, зря. Но и сам понял. В Питере скука тебя обуяла. Поработал, добился перевода в Красноярск.

Женю встретил. Снова интересно стало. Тем более, что эпизод этот в прошлом сценарии вроде как был, но вроде как не завершился. Между прочим, претендовал на звание лучшего. Технология создания там такая, что пока не закончишь, не отпускает.

- Это ты эпизоды создавала.

- Не совсем. Скорее, мы.

- Мы?

- Да. Я часть тебя, хотя сейчас уже, конечно, нет.

Зам сидел неподвижно. Ему не хотелось ничего писать, потому что он понял механизм. Ему всегда нравились механизмы - маленькие часовые или большие - бытовые, как и многие, в детстве он развинчивал почти всё, что могло быть развинчено. В отличие от многих - всегда мог скрутить обратно.

Не думать. В голове должно быть пусто. Сконцентрироваться на пустоте. Пустота белая. Молочная. Непроницаемая. Пустота и свет.