Окна выкрашенного в белый цвет дома блестели на солнце. Из каминной трубы поднимался дымок. Деревья, посаженные вокруг дома, были окрашены в разные цвета, а в дыхании ветра чувствовалось приближение зимней стужи. Возле терассы стоял старый коричневый грузовик, уродливая и ненадежная железка, купленная на деньги, вырученные от продажи кукурузы еще год назад. Дом Крикморов оставался одним из последних, не имеющих электричества, но Билли не обращал на это внимания. Темнота его не пугала, а поздним вечером Рамона зажигала керосиновые лампы, мягкий золотистый свет которых нравился ему гораздо больше, чем резкое белое электрическое освещение.

Через месяц Билли пойдет третий десяток. За последние три года он вырос еще на два дюйма и набрал двадцать фунтов сплошных мускулов, явившихся результатом тяжелой полевой работы. Его лицо повзрослело и посуровело, глаза светились проницательностью, но иногда в них вспыхивали веселые озорные искорки. Билли поднялся на террасу и вошел в гостиную, обогнув стоявшее справа от входа пианино. Последние два года он брал уроки у бывшего учителя музыки за два доллара в неделю и за это время достиг определенных успехов, научившись играть простейшие гаммы. Долгими зимними вечерами Рамона сидела со своим рукодельем и вполуха слушала аккорды, очень похожие на настоящую музыку.

— Почта есть? — крикнула она из кухни.

— Одно письмо от мистера Чудо. Он шлет тебе привет. — Билли сел на стул возле камина и перечитал письмо. Когда он закончил и поднял глаза, то увидел, что мать стоит рядом, вытирая руки о полотенце.

— Он снова упоминает то место? — тихо спросила она.

Билли кивнул и протянул ей письмо, но Рамона только покачала головой.

— Чикаго. Интересно, что это за город?

— Грязный, наверное, — ответил Билли. — И с гангстерами.

Рамона улыбнулась.

— Так было давным-давно. А сейчас гангстеры встречаются повсеместно. — Она потерла свои мозолистые, грубые пальцы. Глубоких морщин на ее лице стало больше. — Интересно, на что похож этот институт? Ты когда-нибудь думал об этом?

— Нет.

— Мы можем позволить себе купить билет на автобус, если ты захочешь поехать. Насколько я помню, они были заинтересованы в том, чтобы ты ответил.

— Они, наверное, принимают меня за какого-нибудь чудака, — проворчал Билли, глядя на тоненькие язычки пламени в камине.

— Ты боишься ехать?

— Я не хочу ехать.

— Я имею в виду другое. — Она еще несколько секунд постояла над ним, а затем подошла к окну и выглянула наружу. Ветер шевелил краснеющие листья. — В ноябре тебе стукнет двадцать один. Я знаю... что с тобой произошло, когда ты присоединился к этому «Призрак-шоу». Я знаю, что ты вернулся домой со шрамами в душе. Это нормально. Только наученные опытом люди имеют шрамы. Может быть, мне не следует совать нос в чужие дела, но... я считаю, что ты должен поехать в этот институт, я думаю, ты должен узнать их мнение.