Так повязки с глаз Ангелины, Грацкого и Юли сняли только тогда, когда они оказались в каком-то земляном помещении. Каждого поместили в отдельную кабину, Юлю и Ангелину под одну сторону, а Грацкого напротив Ангелины. Эти кабины были похожи на кабины в подвале московского дома Александра. Немного словесно поиздевавшись над плачущей Юлей, вышибалы Александра ушли, оставив троицу наедине.

 — И что теперь? — спросил Грацкий.

 — Будем ждать Александра, что ж еще…

Юля все плакала.

 — Успокойся, что ты плачешь? — заботливо спросила Ангелина.

 — Из-за меня, теперь вы здесь, госпожа…

 — Перестань меня звать госпожой!

 — Но…

 — Без но, —  прервала Ларина.

 — Простите меня…

 — Ну, за что, за что, —  уже начала на повышенном тоне говорить Ангелина.

 — Я боюсь смерти…

 — Боишься смерти, —  вдруг как-то спокойно повторила та.

 — А что, если,  —  она расплакалась еще больше.

 — Что, если я не Лилит, и эта идея ложь?

 — Да, —  выкрикнула Юля.

 — Тогда нам остается только молиться о прощении, —  сама еле сдерживая слезы, проговорила Ангелина.

 — Но кому, тому от кого отказались?

 — Не знаю почему, но мне кажется, что бог милостив и простит нас, если только мы раскаемся…

Грацкий молча, слушал и лишь качал головой, словно соглашался с тем, что они говорили.