И Гэйб, и Лили внезапно уставились на открытую дверь за ее спиной. Эва резко повернулась на кушетке, чтобы посмотреть, что они там увидели, и Лорен сделала то же самое.

В дверях стояла Келли, держа под мышкой мягкого Барта Симпсона, а свободной рукой потирая сонные глаза. За всеми последними событиями Эва совсем забыла, что ее младшая дочь спит наверху. А Келли спала долго, дольше обычного…

— Мамуля, — жалобно произнесла малышка, — почему эти детки так боятся?

Снаружи, за стенами дома, облака начали сбрасывать свою ношу на землю — и дождь снова заколотил по стеклам.

44 Шестая ночь

44

Шестая ночь

Это был тяжелый вечер, к концу которого Гэйб и Эва почти перестали разговаривать друг с другом. Они не разругались, хотя это как раз помогло бы им выплеснуть эмоции, просто между ними в конце концов повисла неловкая тяжесть, возникшая еще после отъезда Лили Пиил. Когда ясновидящая уехала, они поспорили, правда вполголоса, потому что не хотели еще больше расстраивать Лорен и Келли любыми разговорами о призраках, настоящих или мнимых. Но когда девочки отправились спать, Эва рассказала Гэйбу о происшествии на качелях, о том, как некая невидимая сила раскачала их слишком высоко, напугав и Келли, и саму Эву, и как она, Эва, была сбита с ног. Она показала Гэйбу небольшой синяк на подбородке — в том месте, куда ее ударило деревянное сиденье. Она рассказала и о призраках танцующих детей, которые она и Келли видели в холле. Гэйб оторопел, и его решимость как можно скорее увезти семью из Крикли-холла только окрепла. Но Эва и слышать об этом не желала, просто не желала слышать! Разочарованный, Гэйб избрал холодное молчание — таким способом он всегда ограждался от мира, если чувствовал, что может не совладать со своими эмоциями и они вот-вот выплеснутся через край. Завтра все будет по-другому, сказал он себе. Завтра, в свете нового дня, он убедит Эву изменить решение.

* * *

Гэйб повернулся во сне — и его глаза внезапно открылись. Он уставился в потолок, куда сквозь открытую дверь спальни падал свет с галереи, и попытался понять, что же его разбудило.

Он лежал на кровати Лорен; к тому времени, когда Гэйб и Эва поднялись наверх, девочки уже спали в их постели, на кровати с четырьмя столбами, куда улеглись, не спрашивая разрешения. Гэйб и Эва не хотели тревожить дочерей, и Гэйб, памятуя о предыдущей ночи, проведенной в переполненной до отказа постели, решил лечь в соседней комнате. Эва даже не пыталась его отговаривать.

Дождь по-прежнему стучал в окно, и Гэйб подумал: может быть, порыв ветра слишком сильно встряхнул оконную раму и заставил его проснуться. Он лежал неподвижно не меньше минуты, пытаясь уловить хоть какой-нибудь посторонний звук, но кроме тяжелых ударов дождевых капель о стекла ничего не услышал, и оконная рама пребывала в покое.