Так оно и пошло дальше: Маврикий не просто доносил, он безудержно врал про других сирот, лишь бы самому не оказаться в роли наказуемого, — и скоро начал получать за свое предательство небольшие награды. Порядок в Крикли-холле был жестким, неизменным, а правил поведения в доме слишком много, чтобы Маврикий мог их вспомнить теперь, но за нарушение полагалось жестокое наказание… Иногда детей бил Криббен своей плетью, а иногда — Магда, ремнем (она постоянно носила на талии широкий кожаный пояс, который могла в любую минуту опустить на руки или ноги нарушителей порядка). Еще детей периодически на целый день лишали еды или заставляли молча стоять в углу по шесть часов или больше. Куклы и разные игры не позволялись, хотя Маврикий знал, в доме полно всякой всячины — он сам помогал Магде переносить коробки, присланные благотворителями, и все это заперли в кладовой на чердаке, рядом с детской спальней. Однако по субботним утрам детям разрешалось качаться на качелях, которые соорудил для них молодой садовник — перед домом, где посреди лужайки росло большое дерево. Но детей выпускали из дома только по двое, да и то ради того, чтобы прохожие могли видеть сирот и думать, что дети веселятся, как и положено детям. А в особенности Криббены старались произвести впечатление на викария церкви Святого Марка, находившейся ниже по склону. Преподобный Россбриджер с удовольствием заглядывал время от времени к Криббенам на чай с бисквитами. Однако очень скоро невинная забава с качелями превратилась в новую форму наказания.

Маврикий быстро стал любимым воспитанником Магды и преданным слугой самого Августуса Криббена Другие дети ненавидели его за это (точно так же, как ненавидели его в Лондоне, в сиротском доме), потому что знали: он шпионит за ними, доносит Криббенам о малейшем нарушении правил, и именно из-за него отношение опекунов становится все хуже и хуже. Тяжелее всех пришлось Сьюзан Трейнер, потому что она в особенности не нравилась Маврикию — девочка была слишком уж дерзкой и постоянно защищала маленьких, особенно того поляка. Криббен и Магда вечно цеплялись к Стефану Розенбауму; то, что этот Стефан почти не понимал английского, для них ничего не значило.

А Маврикий наслаждался происходящим. Ему нравилась строгость, и он веселился, глядя, как наказывают других. Он обожал смотреть на жестокие избиения бамбуковой тростью. И очень скоро Криббен оценил возможности Маврикия…

55 Молния

55

Молния

Гэйб вел рейнджровер на запад и был вполне доволен дорогой, несмотря на всеобщее бегство из города, которое случалось каждую пятницу под вечер. Он ехал по скоростной полосе и мог жать на газ на вполне законных основаниях, напирая на идущие впереди машины, мигая фарами, вынуждая неторопливых уйти на соседнюю полосу. Глупая затея, конечно, однако Гэйб хотел добраться до Крикли-холла как можно скорее. Он был не в том настроении, чтобы церемониться с кем бы то ни было.