— Не робей, маленькая Нелли, сие не утукка, а самый обыкновенной ойрот, — подмигнул отец Модест.

Вот уж разодолжил, для Нелли все одно невесть что. И сие невесть что еще издали начало широко улыбаться и кланяться, а потом ринулось помогать с лошадьми.

Отец Модест заговорил с ойротом на незнакомом языке, а тот продолжал являть собою вид услужливости и глубокой почтительности.

— Нас приглашают под сей кров.

Внутри пирамидки оказалось куда просторней, чем можно было предположить. Пол уложен был также кошмами, а в серединке разложен был костер, дым которого и уходил в дырку наверху, бывшую к тому ж единственным окном. В котелке на костре булькало варево, к которому голодная Нелли не прикоснулась бы никогда в жизни, настолько неаппетитный запах оно издавало.

— Здешний чай замечательно восстановит наши силы.

— Ч-чай?!

— Ну да, чай, — отец Модест уселся на кошмах на необычный манер, как-то поджав под себя сложенные ноги. — Ойроты варят его с бараньим жиром, так что заодно он заменяет и бульон.

— Вот так штука! — Нелли, пробовавшая скрестить ноги так же, как отец Модест, расхохоталась. — Филипп, ты помнишь, приятель твой Алеша рассказывал, как ему сделали чаю в деревне?

— Словно сто лет назад тому сие было. — Филипп принял из рук хозяина глиняную чашку и с опаскою вдохнул пар. — Но необязательно было б отказываться.

— Чай хорошая, очень хорошая пить, — неожиданно заявил ойрот почти на русском языке.

Роскоф зажмурился и мужественно глотнул залпом.

— Не так страшно, как кажется, — изрек он. — Чай хорошая правда, благодарю. Ух ты, а вить ровно тепло по жилам пробежало.

Ободренные примером Роскофа (отец Модест только посмеивался, нарезая мясо), напитка отведали и Катя с Парашей. Нелли же уперлась: глотать черную бурду с плавающими сверху янтарными прозрачными пятнами она не согласна и под страхом смерти.

К чаю были поданы тонкие и грязные лепешки, несомненно испеченные прямо на камнях очага. Но зола не так страшна, как жир, и замечательно теплых лепешек Нелли поела. Скромную трапезу украсила горстка колотого сахару, который с великим благоговением принял у отца Модеста хозяин.

— Здесь мы и заночуем, а ойрот отгонит сегодня наших лошадей с возком в надежное место, — отец Модест с удовольствием кушал отвратительный чай.

— Как это отгонит лошадей? — взвилась Катя. — Зачем?!

— А как полагаешь ты, Катерина, переправиться на своем красавце через широкую реку без мостов, где лед только на дне, а сверху безудержное теченье? — поинтересовался отец Модест, хрустя сахаром. — К тому ж воды сии холодны чудовищным холодом, он один способен убить лошадь.