— Не могу не припомнить занятный один случай, — заговорил лениво отец Модест, и Нелли подумала, что уж сталкивалась с его манерою при самых неподходящих к тому обстоятельствах вести разговор так, словно сидит в модной гостиной. Только вот когда такое было в прошлый раз? — Жил в столетии, кажется, пятом либо шестом в сирийских пустынях некий отшельник, прославившийся подвигами святости. Десятка два годов стяжал он безмятежно, но затем начали докучать ему паломники. Другие подвижники, бывало, переселялись еще подале от такой напасти, но сей положил запастись терпением и терпел визитеров с не меньшею кротостью, чем терпел жестокую живность под власяницею. Но вот однажды пришел к нему вьюноша благороднейшего обличья, босой и в лохмотьях, хотя с одного взгляду было видно, что непривычные его ступни сбиты и изнеженное тело страдает. «Авва, — молвил молодой человек, — дозволь мне подвизаться с тобою!» Видя его искренность, отшельник не стал гнать младня прочь. «Я назначу тебе срок испытать свое решение, — сказал он. — Коли ты не убоишься тягот — оставайся». Молодой человек остался в пещере. Каждое утро он вставал с зарею, молился долгие часы вместе с праведником, собирал коренья и акрид для скудной их трапезы, носил с отдаленного источника воду. Безропотно спал он на камнях, покрытых лишь драною шкурой. Со все большею благосклонностью взирал на молодого человека отшельник, почти уж положив оставить его для дальнейшего подвижничества. И вот срок минул. «Не отвратили ль тебя тяготы пустынной жизни от твоего намеренья, дитя мое?» — вопросил отшельник. «Авва, — отвечал молодой человек, — я готов нести сии лишения до конца дней. Готов я и принять кончину мученика, если начнутся гонения на святую веру. Одно лишь нужно мне для того, чтобы укрепить мой дух. Прошу тебя, сотвори чудо, чтобы сомнения не могли меня смутить! Многие говорят, что ты можешь творить чудеса». — «Но для чего ты боишься сомнений? — спросил отшельник. — Разве не долг наш ратоборствовать с соблазном?» — «Авва, — умолял молодой человек, — я чувствую в себе силу к великим подвигам. Но убей мои сомнения, чтобы я уверовал без колебаний!» Отшельник взял пустой кувшин для воды, прочел над ним молитву, и вода наполнила его до краев и даже выплеснулась на стол. Отшельник взял миску, на дне коей оставалась жалкая горстка злаков, прочел над нею молитву, и отборное зерно посыпалось через край наполнившейся миски. Младень в неизъяснимом восторге упал на колени, лобызая край одежд пустынника. «Авва, — воскликнул он, — теперь я могу терпеть лишения до конца моих дней, теперь у меня на все достанет сил!» — «Нет, — печально отвечал отшельник, — ступай в мир. Здесь ты теперь не надобен».