Ноги Мину крадутся внутрь ванной комнаты, и дверь за ней тихо закрывается.

40

Яри ведет Анну-Карин в одну из маленьких комнат наверху. Подушки для сидения разбросаны на полу, в середине комнаты стоит стол для настольного тенниса. Две девушки достают друг у друга из стаканов льдинки и целуются, так что льдинки скользят изо рта в рот. Совершенно очевидно, что девушки делают это специально для парней, которые сидят тут же на подушках и смотрят на них.

Анна-Карин опирается локтями о стол для настольного тенниса. Весь мир раскачивается взад-вперед, как будто они в море. Чувствует она себя более-менее прилично, только трудно фокусировать взгляд на чем-то одном.

— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает Яри.

Хороший, добрый Яри. С ласковыми-ласковыми глазами. Не может быть, чтобы он так смотрел на Анну-Карин только благодаря колдовству. Она и правда ему нравится. Она уверена в этом.

— Я чувствую себя офигительно, — говорит Анна-Карин.

Язык запинается и не слушается, как будто под наркозом. А голова отяжелела, и ее трудно держать прямо. Но Анна-Карин говорит правду. Ей офигительно хорошо. Она с Яри. Парнем своей мечты.

— Я стала такой не только потому, что всегда была толстой и страшной. Это, блин, мама виновата. Я уверена. Она настроила меня против парней. Она никогда…

Тут Анна-Карин вынуждена остановиться, проглотить рвотный позыв, который нарастает в горле. Она откашливается и осматривает комнату, где сидят на подушках и играют в приставку какие-то парни.

— Она никогда не сказала ни одного хорошего слова про вас. Не в смысле именно про вас. Вообще про парней. Врубились? — Анна-Карин не знает, смеяться ей или плакать. Все так прекрасно и в то же время так грустно. — Но вы такие охренительные. И знаете об этом, да? Я рада, что вы есть. Парни — это, блин, круто. Парни, парни, парни. Побольше парней!

Она понимает, что ведет себя как последняя дура. Она всегда думала: неужели пьяные люди не понимают, какими идиотами выглядят. Теперь она знает, что, когда человек пьян, ему все равно, выглядит он идиотом или нет. Ей вот совершенно все равно. Ни до чего нет дела. Как будто она стала легче на тысячу килограммов.

— Ты воды бы ей дал, что ли, — слышит она чьи-то слова.

Почему они говорят о ней так, будто ее здесь нет?

Анна-Карин на заплетающихся ногах идет вдоль теннисного столика к Яри. Вся ее сила уходит на то, чтобы держать его под контролем. Остальным в комнате она явно не нравится. Ну и пусть. Яри — вот самое главное.

— Кого ты любишь? — спрашивает Анна-Карин и смотрит на него.