– Хорошо. Но, насколько мне известно, вы собирались жениться на ней, – против воли родителей, которые не одобряли этого брака. У вас не возникало подозрений, что на самом деле она – не та, за кого себя выдаёт?

– Я верил, что она – Кэтрин Хэмптон, – ответил Эдвард.

– Но как вы могла принять эту девушку за свою кузину, если у неё каштановые волосы, а мисс Хэмптон – блондинка?

– В последний раз я виделся с Кэтрин, когда мы были ещё детьми; ей было всего четыре года, и мой дядя взял её с собой, когда приезжал в Дарквилл-холл. С возрастом волосы у детей темнеют… В течение пятнадцати лет я не встречался со своей кузиной; правда, наши родители обменивались письмами, но я не знал, как будет выглядеть Кэтрин, когда станет взрослой. К тому же перед её приездом мы получили письмо от сэра Хэмптона, и в замке Дарквилл её ждали…

– Вполне правдоподобное объяснение, – заметил Сэндерс, – но довольно об этом письме. Суд установил, что письмо лорда Хэмптона было подложным. Скажите теперь, почему вы приняли решение обвенчаться с мисс Хэмптон тайно, не известив об этом ни своих, ни её родных? Потому, что они были против этого, настаивая на вашем браке с мисс Агнесс Коэн? Или была ещё какая-то причина, по которой вы не могли рассказать им правду?

Устремив на Эдварда горящие, мрачные глаза, сэр Альфред нахмурился, по-прежнему не отрывая от сына тяжёлого взгляда. Тот колебался, не зная, что говорить; на несколько секунд его взгляд, растерянно блуждавший по залу, остановился на Кэрри, сидевшей напротив.

Она не подняла головы и не обернулась, как будто не замечала, что он смотрел на неё. Кэрри механически перебирала звенья цепи, которой были скованы её руки. Длинные каштановые волосы падали ей на лицо, и она не убирала их. Сейчас Кэрри Ортон имела вид преступницы, и Эдвард засомневался: был ли он прав, собираясь связать с ней свою судьбу.

Сэндерс ждал, внимательно наблюдая за Эдвардом. Его зеленоватые, как морская вода, глаза по-прежнему не отражали никаких чувств; лицо оставалось холодным и бесстрастным.

– Я не уверен, что смогу ответить на этот вопрос, – прерывающимся голосом начал Эдвард. – В те дни, когда решение о свадьбе было принято, у меня не было другой причины. Но теперь… сейчас… мне кажется…

– Говорите яснее, мистер Брэкли, – прервал его Сэндерс. – Я не совсем понимаю, что вы хотите сказать.

– В те дни, когда мы с мисс Хэмптон… когда мы с мнимой мисс Хэмптон хотели обвенчаться, я думал, что люблю её, но теперь… – Эдвард остановился, тяжело переводя дыхание. – Я вовсе не собирался жениться на ней. Она околдовала меня. Когда мы встречались, – на балу, в гостиной или в саду во дворе Дарквилл-холла, – она так смотрела на меня, что мне становилось страшно: такого взгляда я не видел ни у кого. Я думал, что такие глаза могут быть только у дьявола, но не у живого человека. Под этим взглядом я забывал обо всём: о семье и о доме, о том, что люблю Агнесс… В те редкие дни и часы, когда я не встречался с Кэтрин, больше всего мне хотелось забыть её навсегда, но она приходила, принося с собой запах болотной травы, – и для меня опять не существовало ничего, кроме Кэтрин Хэмптон… Тогда я не знал, что она колдунья. Она околдовала всю нашу семью, потому мы и приняли её за мисс Хэмптон…