Человек колебался: казалось, ему трудно подавить свои кровожадные инстинкты.

— Хорошо, — согласился он наконец. — Я исполню твою просьбу.

Оставив в покое голову голландца, окутанную сетью, он стал связывать его руки и ноги веревкой, с помощью которой бросал свое грозное оружие.

Метр Маес яростно сопротивлялся; напрасно пытался он освободиться от опутавших его тысячи узлов: его усилия были подавлены превосходящей силой и лишь туже были стянуты путы, вскоре совершенно лишившие его возможности двигаться.

Тогда победитель приподнял его, оттащил на обочину дороги и без особых церемоний бросил в постоянно наполненный водой ров (вода просачивалась из заболоченной почвы), тянувшийся вдоль всей дороги на Антгол.

— Дожидайся здесь рассвета, — сказал он несчастному нотариусу, — и поблагодари свою соотечественницу; если бы не она, я по-другому отомстил бы за полученные от тебя в Меестер Корнелисе оскорбления, за которые обещал тебя наказать.

— Цермай! — воскликнул метр Маес, при последних словах узнавший раджу; до сих пор он не мог ясно различить его черты. — Берегитесь, госпожа ван ден Беек, этот человек — предатель, за его голову назначена цена; не доверяйте его словам — это самый хитрый негодяй, какого я знаю.

Но Эстер не могла услышать его: складки сети заглушали голос метра Маеса, к тому же Цермай, схватив молодую женщину за руку, быстро увлекал ее в сторону деревни.

В тридцати шагах от первого дома он перешагнул через ров и, протянув руку г-же ван ден Беек, знаком показал, что ей следует перебраться на другую сторону.

Эстер колебалась; то, что произошло между метром Маесом и этим неизвестным ей человеком, наполнило смятением и тревогой ее душу; ее решимость оставалась прежней, но, оказавшись во власти этого вооруженного до зубов туземца, с горящими диким огнем глазами, она, краснея за страх, охвативший ее сердце, не в силах была его подавить.

Увидев ее колебания, Цермай отнял руку.

— Вы можете свободно выбирать, сударыня, следовать ли вам за мной или вернуться назад… Только, если вы остановитесь на этом последнем решении, не обвиняйте никого, кроме себя, в том, что вам придется проливать слезы.

Эта угроза, столь ясная под той любезной формой, в какую ее облекли, победила сомнения молодой женщины: она доверилась руке яванца и с его помощью перебралась на противоположный от дороги откос.

Они стояли перед густыми зарослями тамариска, гибкие ветви и шелковистые листья которого волновались под ветром.

Цермай раздвинул ветви с галантностью, какая не вызвала бы неодобрения и у самого учтивого завсегдатая Королевской площади, и попросил Эстер углубиться в чащу.