Подле томов, живописующих циклы развития матки термитов, кишечный тракт жука-дровосека и манеру спаривания веерокрылых, располагались досье, где хранилась многолетняя папенькина переписка с мистером Уильямом Кёрби, дражайшим наставником, кто в 1832 году, едва папенька достиг совершеннолетия, предложил ему первое место и жалованье — должность помощника в новом норвичском музее. Позднее мистер Кёрби привез папеньку с собою в Лондон, пособить в создании Энтомологического общества, вследствие чего папенька со временем получил место куратора по энтомологии в Британском музее — работу, которую он обожал. Я его страсти не разделяла. Насекомые мне отвратительны.

Мистер Кёрби скончался лет шестнадцать назад, но папенька вновь и вновь перечитывал корреспонденцию и заметки, с наслаждением следя за приобретениями, каковые привели к тому, что общество, а впоследствии и музей стали обладателями столь замечательной энтомологической коллекции.

Все эти «насекомые книги», как я в шутку их величала, стояли в шкафу у стола — аккуратно, хотя своеобразный их порядок всем, кроме папеньки, оставался непостижим. А на противоположной стене, подле окна и кресла, где было несравненно светлее, помещалась куда менее внушительная книжная коллекция — одни сплошные романы, — и на этих полках наилучшим образом представлен был, разумеется, мистер Диккенс, кому, по мнению папеньки, не было равных на свете.

— Хорошо бы он сочинил роман не о сиротке, а о цикаде или кузнечике, — однажды заметила я. — Надо полагать, вы бы тогда очутились на седьмом небе.

— Голубушка, ты забываешь «Сверчка за очагом», [3]— возразил папенька. До его познаний в творчестве мистера Диккенса прочим смертным было очень и очень далеко. — Не говоря уж о семейке пауков, что поселилась в нетронутом свадебном пироге мисс Хэвишем. [4]Или о ресницах Битцера в «Тяжелых временах». Как это он их описывает? «Словно усики суетливых букашек», [5]если мне память не изменяет. Нет, насекомые у Диккенса возникают то и дело. Рано или поздно он посвятит им отдельный труд. Сдается мне, в душе он подлинный энтомолог.

Ознакомившись почти со всеми романами Диккенса, я сомневаюсь в папенькиной правоте, однако он читал эти книги не ради насекомых — его увлекали истории. Помнится, после маменькиной кончины, когда я возвратилась от корнуолльских теток, папенька впервые улыбнулся, перечитывая «Посмертные записки Пиквикского клуба», коих главный герой неизменно смешил его до слез.

— Элайза, тебе необходимо это прочесть, — сказал он, когда мне минуло тринадцать, и предъявил «Холодный дом». — Это роман поразительных достоинств и гораздо точнее описывает наши времена, нежели дешевые книжонки, к которым ты питаешь склонность.