— И посмотрите на себя, вы позорите полицию! Чертовски позорите!

— Сэр, посмотрите на это…

Маккензи, который, как понял Годалминг, являлся инспектором, подал комиссару листок бумаги.

— Еще одно из этих дурацких писем, — воскликнул сэр Чарльз.

— Так и есть, но оно не закончено, не отправлено. Я знаю, кто является его автором.

Теперь Годалминг понял, что это чрезвычайно важно. Нечестивый свет вспыхнул в зрачках сэра Чарльза.

— Вам известна личность Джека-Потрошителя?

Маккензи улыбнулся, глаза его были безумны.

— Я такого не говорил. Но я знаю, кто сочиняет письма, подписанные этим именем.

— Тогда найдите Лестрейда. Это его дело. Несомненно, он поблагодарит вас за выдачу еще одного безумца, мешающего полиции.

— Это дело первостепенной важности. Оно имеет отношение к случаю в парке той ночью. Оно имеет отношение ко всему. К Джону Джейго, динамитчикам, Потрошителю…

— Маккензи, вы бредите!

Годалмингу казалось, что оба полицейских пребывают на грани сумасшествия. Но в этом листе бумаги крылось что-то. Он подошел ближе и взглянул на него.

— «Искренне Ваш, Джек-Потрошитель», — прочитал Артур вслух. — Это тот же почерк, что и в других посланиях?

— Я бы поставил на это десять гиней, — заявил Маккензи. — А я — шотландец.

Теперь их уже окружала толпа. Рядом сгрудились люди в униформе, а также несколько праздношатающихся. Старейшина тоже присоединился к общему столпотворению. «Новорожденный» констебль встал позади Маккензи по стойке «смирно», готовый к действию.

— Сэр Чарльз, — сказал инспектор, — это вампир. Тут измена, заговор. Динамитный заговор. У меня есть основания верить, что нас все это время водили за нос. Здесь замешаны самые высочайшие интересы.

— Вампир! Ерунда. Потрясите клетки с крестоносцами, и вы получите нашего человека. И это будет «теплый» парень.

Маккензи вскинул руки от разочарования, как будто готовый ударить себя по голове из-за упрямства комиссара.

— Сэр, название «Диоген» вам о чем-нибудь говорит?