Маленькую Машуню устроили в тот же садик, где работала преподавательницей музыки Ксюша. То есть, с утра Ксюша брала с собой дочку, днем бежала в другой садик, потом возвращалась. Заботы о пропитании у нее не было – она обедала то в одном, то в другом садике вместе с воспитательницами. Жизнь совсем наладилась, Артурчик был забыт – ну, почти забыт, потому что нужно же молодой женщине держать в голове хоть какого-то мужчину. Ксюша тогда сильно на него обиделась, но поняла – ну, что может мальчишка против властной и злой мамочки?

– До свиданья, Машунька, слушайся тетю Асю, слушайся тетю Надю, – сказала Лида и поцеловала внучку. Ксюша взяла девочку за руку и повела – по лестнице, через двор, по тротуару, повела бережно, чтобы малышка не спотыкалась. Садик был в трех кварталах от дома – заслуга Лиды и соседок. Время – то самое, когда матери и отцы приводили малышей и сдавали воспитательницам с разнообразными комментариями.

Когда Лида с Машуней стояли у калитки, ожидая, пока воспитательница тетя Ася сможет взять ревущего в три ручья Андрюшку, рядом остановилась машина – немолодая, но ухоженная иномарка, «мазда». Вышел мужчина, вывел девочку, Машунину ровесницу. Это была Дашенька. Обычно Дашеньку привозила мама, но вот, оказывается, и папу пристроили к делу. Тетя Ася и Ксюша с интересом посмотрели на этого папу, безмолвно одобрили – мужчина чуть за тридцать, крепкий, не красавец, но лицо хорошее, открытое, стрижен совсем коротко, нос картошкой, светлые брови, рыжеватая бородка и большие серые глаза.

– Анастасия Викторовна? – спросил Дашенькин папа. – Я Олег. Я буду привозить и забирать Дашку. По крайней мере, пока.

– Очень приятно, – сказала тетя Ася. – Дашенька, поцелуй папу и беги к деткам!

Олег задержал взгляд на Ксюше, улыбнулся – чуть-чуть, едва заметно, поклонился – тоже чуть-чуть, кивок был совершенно микроскопический, повернулся и пошел к машине.

А много ли женщине нужно? Внимательный взгляд серых глаз – и все…

Вот тут ей стало стыдно за свой нелепый хвостик, за пиджачок из сэконд-хэнда.

Синяя «мазда» укатила, а Ксюша чуть ли не минуту смотрела ей вслед.

Тетя Ася что-то объясняла Дашеньке, Машуня нашла занятие – отковыривала краску с металлической ограды, а рядом с Ксюшей оказался мужчина средних лет, чье лицо было живым портретом скорби: большие вислые усы, опущенные уголки глаз и длинных бровей.

– Какая у вас чудесная дочка, – сказал этот мужчина. – Так бы и смотрел… Знаете, я часто прихожу сюда поглядеть на детишек. Они такие чудесные… Вы не бойтесь, я в своем уме, просто мне очень грустно. Ведь и я бы мог свою доченьку сюда приводить… ох, как бы я ее любил…