— У меня неделю назад издохла корова, а у соседа они, наоборот, становятся жирнее, — говорил пришедший крестьянин.

— Вы хотите, чтобы у вас коровы были лучше, чем у соседа?

— Нет, я хочу, чтобы они у него все перемёрли, потому что, я уверен, это он на моих коровок порчу наслал…

И приходилось выполнять, потому что платили деньги, давали продукты или что иное.

— Пусть у моей сестры вместо носа вырастет жаба!

— Сделайте так, чтобы все меня боялись…

— …она ушла от меня, так пусть ей будет плохо!

— Да я уверен, что Якоб украл у меня репу и посадил у себя на огороде. Пусть она у него вся сгниёт!

И прочая дребедень, которой люди всегда желают. Никто не просил счастья для ближнего, даже тех, кто желал быть лучше других, было очень мало.

«Сделайте, чтобы ему было хуже, чем мне!» — это было похоже на гонку вглубину, на неведомую игру в «отставашки», где нужно не обогнать других, но заставить их отстать от тебя.

И Хэлена больше не удивлялась, откуда взялась охота на ведьм, инквизиция, казни, доносы, порча и сглаз. Это были всего лишь проявления зависти и ненависти, царивших под этим небом.

Но зависть и ненависть платили деньги. И общине приходилось преумножать зависть и порождать ненависть, идя на сделку со своей совестью, чувством справедливости и даже верой.

А в конце сентября к ним пришёл вовсе странный посетитель.

— …плавят, мерзавцы, целые талеры в крейцеры. По весу выходит одинаково, а в сумме — больше. Да ещё стараются поменьше серебра добавлять, чтобы дешевле вышло. Видано ли, чтобы сто лет назад талер стоил семьдесят пять крейцеров, а теперь — больше тысячи? Чиновники и ландскнехты крейцеры уже не принимают, скоро и мы перестанем, — трактирщик махнул рукой.

— Сейчас война, шведы уже близко, так что крейцер ещё подешевеет, — сказал Барс, стоявший рядом.

— Господи, спаси нас, — вздохнул Отто.

В этот момент входная дверь со скрипом отворилась, звякнули набитые на неё подковы, внутрь, в сопровождении двоих солдат, вошёл крепкий лысый мужчина, одетый как ландскнехт.

Хозяин Отто как-то незаметно, бочком-бочком исчез в проёме подвала. Немногие посетители вжались в стулья и искоса наблюдали за тем, как пришедший шагал к стойке.

У стойки стояли Барс, Мать и Хэлена.

— Я к вам, — отчеканил он, холодно глядя ей в глаза. — Меня зовут Вольф, я капитан гарнизона.