— Шутник, вы, Петр Николаич, я это сразу заметила, когда вы нас в гости приглашали, — промолвила женщина, кокетливым жестом поправляя волосы.

Я решил не спорить и пригласил их располагаться в гостиной, а сам ретировался в кабинет, чтобы позвонить Петруччо.

— Совсем забыл, мать моя женщина, — услышал я голос друга.

Петька поведал, как на одном фуршете около месяца назад его познакомили с колоритной парой подающих надежды авторов, то ли муж с женой, то ли брат с сестрой. Приятель так настойчиво подсовывал начинающих литераторов, крепко схватив за рукав, что избежать личного контакта с будущими корифеями пера никак не получалось. Издатель Сапожников находился в приподнятом настроении и желал это состояние усугубить до упора, но приятель вцепился мертвой хваткой именно в правую руку, державшую наполненный бокал. Пара начинающих писателей, в точном соответствии с военной тактикой рассредоточилась вокруг Петьки таким образом, что полностью отрезала пути к отступлению. Устраивать потасовку не входило в планы, отвертеться не было возможности, и Петруччо принял Соломоново решение — пообещав всяческое содействие, вручил назойливым авторам свою визитку. В последний момент остатки сознания сработали как спасательный круг, он дал им карточку с адресом и телефоном квартиры, в которой бывал редкими наездами и застать его там можно было, только круглосуточно дежуря у подъезда. Память Сапожникова сыграла с ним злую шутку — он забыл, насколько целеустремленным может быть человек, рвущийся к славе. За месяц братишка с сестричкой, пытаясь встретиться с издателем, довели охрану до белого каления, действуя настойчиво, но в рамках закона — не реагировали на провокации, оставались безучасны к завуалированным и неприкрытым оскорблениям, ежедневно по нескольку раз справляясь о нахождении и самочувствии Петруччо. Петьке, конечно же, доложили о странной парочке, но он, занятый делами, только отмахнулся. Когда понял, что гости решили взять его измором, объявил мораторий на посещения творческой квартиры, решив, что проблема со временем рассосется сама собой.

— Гони их в шею, — закончил свой рассказ Петька.

— Легко сказать, — с сомнением возразил я. — У нас разные весовые категории. Меня борьбе сумо не обучали.

— Ну придумай что-нибудь, только без смертоубийства. Ну и я со своей стороны покумекаю, — засмеялся Петька, и я понял, что он мне в этом деле слабый помощник.

Положив трубку я подошел к двери, осторожно приоткрыл ее, чтобы в щелку понаблюдать за гостями. Сестрица выложила из сумки стопку отпечатанных листов стандартного размера, видимо рукопись. Судя по толщине в два кирпича, роман тянул на монументальное полотно, сравнимое с Войной и Миром Тостого, как минимум в трех томах. На этом ее миссия закончилась и она застыла, сидя с прямой спиной, положив пухлые руки на колени, как школьница на уроке, уставившись в неведомую точку на стене. Выйду, надо будет посмотреть, что там ее так заворожило, раз взгляд не отвести. Братец же, наоборот, вел себя несколько фривольно, моментально освоившись, тут же закурил и развалился на диване, по хозяйски раскинув руки по спинке. Сестра, не отводя взгляда со стены, шикала на него, призывая к порядку, брательник в отместку пускал ей дым в лицо.