УжасыСердце ночистр 257
Светлый фон
Подумалось, что вот сейчас девчонка разозлится, разметает старухину избушку по бревнышку, а она вдруг уронила лицо в ладони и расплакалась. Плакала долго, навзрыд. Степану бы встать, пожалеть, да сил нет, чтобы даже голову от подушки поднять. А когда появятся, непонятно. Потрепала его Игнатова свора изрядно… И старуха девочку утешать не спешила, возилась у печи, словно и не замечала ее слез. Только кошка ткнулась мордой в мокрое от слез лицо, замяукала. Вот у кошки и получилось то, что у них со старухой не вышло: Злата перестала плакать, утерлась уголком платка, сказала с пугающей решительностью:

– Я его все равно убью!

– Я его все равно убью!

– Может, и убьешь, – согласилась старуха. – Только не сейчас. Пока живи, сил набирайся, готовься.

– Может, и убьешь, – согласилась старуха. – Только не сейчас. Пока живи, сил набирайся, готовься.

Она не договорила, к чему готовиться, они и сами все поняли.

Она не договорила, к чему готовиться, они и сами все поняли.

– Дмитрию только не говори, – проговорила Злата, не глядя на Степана. – Очень тебя прошу. Этот гад сказал – всех убью… – Она всхлипнула. – Сначала Дмитрия, потом девочек…

– Дмитрию только не говори, – проговорила Злата, не глядя на Степана. – Очень тебя прошу. Этот гад сказал – всех убью… – Она всхлипнула. – Сначала Дмитрия, потом девочек…

– Не убьет! – Степан попытался-таки встать, но не вышло, не слушалось тело. – Я не позволю.

– Не убьет! – Степан попытался-таки встать, но не вышло, не слушалось тело. – Я не позволю.

– Ох, горе мне с вами, – вздохнула старуха и сыпанула в чугунок горсть сухой травы. – Вести из Соснового пришли, – сказала и глянула на Степана искоса. – Нашли утром Игната. И Игната, и девочку мертвую. А еще дохлых псов. Разговоры пошли… Сам понимаешь, какие разговоры. Люди ведь не дураки, поняли, что к чему. Чую, скоро быть беде. Пока не нашелся среди них тот, кто мужиков поднимет, но найдется. Долго такой страх терпеть никто не станет.

– Ох, горе мне с вами, – вздохнула старуха и сыпанула в чугунок горсть сухой травы. – Вести из Соснового пришли, – сказала и глянула на Степана искоса. – Нашли утром Игната. И Игната, и девочку мертвую. А еще дохлых псов. Разговоры пошли… Сам понимаешь, какие разговоры. Люди ведь не дураки, поняли, что к чему. Чую, скоро быть беде. Пока не нашелся среди них тот, кто мужиков поднимет, но найдется. Долго такой страх терпеть никто не станет. станет.

Степан это очень хорошо понимал. Тем, кто детей потерял, больше терять нечего. Только и остается им одна отрада – месть. И мстить они станут не тому, кто мертв, а тем, кто жив. Врана тронуть побоятся, а Оксану с Настеной? А детей? И он, Степан, нынче беспомощный, что младенец. Когда еще он на ноги встанет?