Так все виновные мечтают переложить свою ношу на других.
Я подняла нож, собралась с духом и толкнула двери. Мэри вскрикнула, и я быстро повернулась, ожидая нападения. Но тут я увидела, что заставило ее закричать: нашим глазам открылась кошмарная сцена.
Виктор стоял спиной к окну. Между нами был стол, за которым мы раньше ели, стол, за которым я испытала столько неловкости, мечтая о минуте, когда нам позволено будет покинуть общество его отца. Стол был накрыт листом металла, на котором лежало тело. Незрячие глаза судьи Франкенштейна уставились в потолок, где в прорубленное в крыше отверстие уходил металлический прут, притягивающий молнии. Пол вокруг стола был обложен напитавшимися водой полотенцами и простынями.
Виктор посмотрел на меня и нахмурился. С волос по его лицу струились капли дождя. Можно было подумать, что он плачет.
Виктор никогда не плакал.
– Что ты здесь делаешь? – спросил он.
Мэри вскинула нож. Он выругался, выхватил пистолет и выстрелил. Она пошатнулась в дверном проеме и упала на спину.
– Нет! – вскричала я и повернулась, чтобы кинуться ей на помощь.
– Стой! – приказал Виктор.
– Можешь и меня застрелить, – огрызнулась я.
– Я не собираюсь в тебя стрелять, – устало сказал он. – Я держу пистолет при себе на случай, если чудовище вернется.
Не слушая его, я опустилась на колени рядом с Мэри. Из ее плеча хлестала кровь.
– Он не задел ничего жизненно важного.
Я сдернула со стола в холле скатерть. Цветы на этом столе всегда стояли слишком долго, распространяя навязчивый приторный аромат. Букет, который стоял на нем сейчас, был так стар, что покрылся пушистой черной плесенью. Ваза опрокинулась на пол и разлетелась на осколки. Воспользовавшись ножом, я отрезала от скатерти кусок ткани и, прижав к ране Мэри, привязала его другой полоской ткани.
– Разумеется, я не задел ничего важного. – Виктор стоял надо мной, направив пистолет на Мэри. – Зачем портить хороший материал? Но, если ты не будешь делать, что я говорю, я выстрелю ей в голову. Ее мозг мне без надобности. Положи нож.
Я бросила нож. Он с отвращением отпихнул его ногой. Мэри выронила свой нож при падении; я нигде его не видела.
– Что это на тебе? – Виктор вгляделся в мою одежду с тем же ужасом, с каким мы с Мэри смотрели на распростертое на столе тело. На мне все еще была форма сиделки и плащ, застегнутый до самого горла. – Немедленно переоденься.
Я была поражена:
– Я только что сбежала из лечебницы, куда ты меня заточил, и приехала сюда с очевидным намерением тебя убить, а