– Вам туда нельзя. Там нет громоотводов, – сказал он.

– Джонни… – Чак в страхе повернулся к отцу. – По-моему, у него… обморок, что ли.

– Молния, – возвестил Джонни во весь голос. Люди стали оборачиваться. Он простирал к ним руки. – Пожар. Пробита изоляция. Двери заперты. Горящие люди… запах жареной свинины.

– О чем это он? – вскрикнула подружка Чака. Разговоры прекратились. Все смотрели на Джонни, застыв с тарелками и бокалами в руках.

– Джон! Джонни! Что случилось? Очнитесь. – Роджер шагнул к нему и щелкнул пальцами перед невидящими глазами Джонни. На западе забурчал гром – словно где-то там великаны ссорятся за картами. – Что случилось?

Голос Джонни звучал отчетливо и громко, его слышали все пятьдесят с лишним человек – бизнесмены, учителя, их жены, выпускники даремской средней школы.

– Сегодня вечером Чак должен сидеть дома, не то он сгорит вместе с остальными. Будет пожар, страшный пожар. Не пускайте его в «Кэти». Ударит молния, и когда приедут пожарники, все уже сгорит дотла. Загорится проводка. У выходов найдут обугленные тела. Опознать их можно будет только по пломбам в зубах. Там… там…

Патти Стрэн закричала и уронила пластиковый стакан – кубики льда рассыпались по траве, сверкая, как огромные алмазы. Еще секунду она стояла, пошатываясь, а затем упала без чувств – в своем воздушном, пастельных тонов, вечернем платье, – и ее мать метнулась на помощь, бросив Джонни на ходу:

– Да что с вами? Что, я вас спрашиваю?

Чак, белый как мел, смотрел на Джонни расширенными зрачками.

Глаза у Джонни начали проясняться. Он озирался, встречая устремленные на него взгляды.

– Простите, – пробормотал он.

Мать Патти стояла на коленях, приподняв голову дочери, и легонько похлопывала ее по щекам. Девушка зашевелилась и застонала.

– Джонни… – прошептал Чак и, не дожидаясь ответа, бросился к своей подружке.

Безмолвие воцарилось на лужайке Чатсвортов. Все смотрели на Джонни. Опять с ним это случилось, и опять все глазеют на него. Как глазели сестры в больнице. И репортеры. Они смахивают на ворон, усевшихся в ряд на проводах. Стоят – в руках бокалы и тарелки с картофельным салатом – и таращатся так, будто у него расстегнуты брюки.

Ему захотелось убежать, забиться в угол. Подступила тошнота.

– Джонни, – Роджер обнял его, – пойдемте в дом. Нельзя вам здесь…

– Что такое «Кэти»? – оборвал Джонни, пытаясь высвободиться из рук Роджера. – Это не частный дом, потому что там таблички с надписью «Выход». Что это? Где?

– Уведите же его отсюда! – закричала мать Патти. – Он опять ее напугает!