— Ну, ну, Дэнни. — Чарли прижал мальчика к себе. — Почему ты решил, что стало хуже… чем было? — Но Лоулесс понимал, что лукавит. Единственное, что неясно, — НАСКОЛЬКО хуже.

— …не знал, не знал. Мне не надо было трогать Лилипута; я не знал. Я решил убить его, чтобы он никого больше не убивал, но это было ошибкой, все вышло не так, совсем не так. Я хотел предложить папе уехать отсюда, но он не послушал бы меня, не послушал, не послушал, а я не хотел бросать их одних. Ведь они не знали про Лилипута. Не знали. Я сделал только хуже. Я сделал. Это я во все виноват, я… Я виноват. Это я… — Слова потонули в потоке рыданий.

Шериф крепче прижал мальчика к себе. Тело ребенка дрожало. У Дэнни не было уже ни отца, ни матери, и Чарли… Чарли почувствовал, что он отвечает за парня, как за собственного. Он чувствовал в этом потребность. Лоулессу хотелось стоять вот так как можно дольше (ему казалось, это успокаивает не только Дэнни, но и его самого), но, к сожалению, он уже позволил себе больше, чем допускала ситуация. Времени не было, и разумнее было перенести беседу на более подходящее время, но шериф не хотел оттолкнуть мальчика, оттолкнуть его сейчас, когда он стал сиротой. Кроме того, он предполагал, что ребенок, сам того не сознавая, может сообщить какую-то важную деталь. Чарли не желал изматывать себя, ворочая в голове тяжелые, как жернова, мысли о Лилипуте: существует ли он, не галлюцинация ли это, действительно ли мальчик разрезал на куски это существо и так далее. Хватало других проблем. Взять хотя бы беспрерывные звонки встревоженных соседей. Набирая номер Эдди Стронгбоу, шериф вдруг подумал: если допустить, что все то, о чем рассказал мальчик, было на самом деле, то выходит, что дело из рук вон плохо, потому что Уилл погиб уже после того, как Дэнни убил странное существо. Чарли не мог привести никаких логических аргументов, но именно это и пугало его больше всего. Войти в дом на Канзас-стрит, 29, чтобы увидеть все своими глазами, шериф не согласился бы ни за что. Жаль, что этот чертов дом не сгорел случайно пару месяцев назад. Очень жаль. Но сейчас ему надо было спешить. И Чарли спешил.

6

В десять часов утра на Оруэлл обрушился еще один удар враждебного рока. Новое обстоятельство оказалось самым шокирующим и зловещим. Шерифу не понадобилось много времени, чтобы понять, в чем дело. Из Оруэлла вели три дороги, по которым каждый день проезжало энное количество машин. На северо-востоке — Гленн-роуд. Эта дорога вела на Манчестер. На юго-востоке — Фелл-роуд, ведущая к Вустеру. И на юго-западе — Саут-стрит, недалеко от того места, где в нее вливалась Момсон-стрит, превращалась в Ютика-роуд. Этой дорогой горожане ездили в Олбани, столицу штата Нью-Йорк. Были еще две проселочные дороги (на запад мимо Холистеров, на север мимо дома шерифа по Ошкош), но горожане ими почти не пользовались. Отправившись в путь по проселку, можно было в конце концов добраться до автострады, но долгая езда со скоростью черепахи никого не устраивала.