Однажды (неужели это было еще в этой жизни?) он уже приходил к подобному выводу. Дэнни не в силах был убедительно доказать взрослому человеку, почему они должны всей семьей покинуть дом. Вместе с этой мыслью в голове промелькнуло еще что-то, очень напоминавшее мимолетное озарение: не потому ли Лилипут и показался именно ему, а, например, не отцу? Может, человечек не мог появиться перед КЕМ-НИБУДЬ, а такой малыш, как Дэнни… Кто примет его слова всерьез? Впрочем, сам Дэнни сомневался, чтобы кто-то прислушался (и поверил) к словам о Лилипуте даже из уст взрослого, любого взрослого! Шилдсы жили в этом доме совсем недавно; Дэнни и Джонни потеряли здесь свою мать, Уилл — жену, поэтому нужна была не просто причина, а нечто действительно весомое, чтобы заставить отца семейства вдруг в одночасье покинуть Канзас-стрит, 29. И Дэнни был бессилен что-либо изменить.

«Это мы уже проходили», — подумал мальчик, и слабая, вымученная улыбка осветила его лицо. Не так давно Дэнни уже терзал себя этими вопросами, а сейчас снова пришел к такому же выводу: он мог убежать сам, но никого из родных уговорить бежать из дома он не смог бы. И Дэнни предпочел остаться. Более того, он пытался покончить с малюсенькой тварью. Мальчик почувствовал некоторое успокоение; он ходил к шерифу Лоулессу, который сам когда-то уговаривал его мать не переезжать в этот дом. Наверное, шериф чувствовал, что с домом, мягко говоря, не все в порядке, но и он не придал значения рассказу Дэнни о Лилипуте. Так что совесть у Дэнни была чиста — он сделал все, что было в его силах. Однако самообвинения вновь вспыхнули в его душе, как только они оказались в аптеке Маркуса, где уже было восемь человек. Мальчика словно поставили перед фактом, что именно ИЗ-ЗА НЕГО ПРОИСХОДИТ ВСЕ ЭТО. Он убил Лилипута, совершил УБИЙСТВО, но оно не принесло абсолютно никакой пользы, лишь ухудшило положение: Последствия деятельности человечка распространились на весь город. И во всем виноват ОН, Дэнни. Если бы он не стремился так настырно найти Лилипута, то и не убил бы его.

Но… неужели тогда все осталось бы как прежде? Неужели? Дэнни ни в чем не мог быть уверен. Оставалось надеяться, что он лишь УСКОРИЛ события, и кто знает, что лучше?

Фредди Гринэм был ему очень нужен; Дэнни отвлекался от своих мыслей. Конечно, разговоры так или иначе сводились к вещам не очень-то веселым, но, по крайней мере, позволяли хоть на краткое время забыть о том, что неотвязно терзало его. Дэнни подметил у Фредди Гринэма близкое и понятное ему самому чувство тоски из-за вынужденного заточения. Мальчик понимал, что тетю хватит инфаркт, когда она обнаружит его отсутствие. Но второе «я» подталкивало его к служебному выходу из аптеки. Он никак не мог поймать снова ту удивительную мысль, которая однажды мелькнула и пропала, наполнив его, неизвестно почему, надеждой на то, что, быть может, его вылазка как-то поможет. Не только ему — всем! Хотя, возможно, он обманывал сам себя, и только. Как бы то ни было, ему очень хотелось увидеть дом своего друга Сида Абинери. Дэнни сознавал, что Сид, скорее всего, погиб, раз до сих пор никто из Абинери не появился. Их домашний телефон молчал, но стопроцентной уверенности в их смерти не было, и Дэнни очень хотелось верить, что его поход на Канзас окажется не совсем бессмысленным. Что именно он хотел там увидеть, Дэнни и сам не знал.