Два сержанта сидели в морге на стульях и играли в карты. Когда Просвиркин вошел, они, соскочив, вытянулись по стойке «смирно».

—Сидите,— сказал Иннокентий Алексеевич,— где труп?

—В холодильнике,— ответил длинный, почти двухметрового роста, в отутюженной форме сержант, тасовавший колоду. Второй усмехнулся:

—Вы всерьез думаете, что он встанет?

Он был небольшого роста. Дешевая сигарета уже потухла и висела, прилипшая к нижней губе. Лицо было сплошь все покрыто прыщами, а волос на голове почти не было.

—Я ничего не думаю,— произнес Просвиркин,— во что играем?

—В «чирик»,— ответил длинный.

—Раздавай на меня.— Просвиркин взял стул и сел. После снял трубку с телефона, набрал свой домашний номер. Прозвучало восемь длинных гудков прежде, чем на том конце сквозь какой-то шум послышался женский недовольный голос:

—Слушаю…

—Ир, я задержусь на работе. Меня не жди. Вернусь утром,— сказал Просвиркин.

—Спасибо,— язвительно проворчала Ирина Александровна,— что за весь день один раз соизволил позвонить.

—Всего хорошего,— сказал торопливо Иннокентий и нажал на рычаг.

* * *

Виталий перевернулся на правый бок. Сон не шел. Мысли, как песок в буре, проносились со сверхсветовой скоростью. Серебряков не мог спать. Он наконец-то осознал, что с ним происходит. Он наконец-то понял, кем он стал, и что стало с его судьбой неделю назад, в четверг, шестого февраля. «Мне двадцать один год,— думал он,— и мне очень трудно, несмотря на все мое здравомыслие, принять невозможность обыкновенного существования. Было бы лет на десять меньше, я бы не удивился, встретив Сатану. А теперь… А что, собственно, теперь? Я— наследник одного из самых могущественных существ на Земле. В моих руках власть и, в общем-то, неограниченные возможности».

—Власть,— произнес он вслух, как бы пробуя слово на вкус, как бы пытаясь ощутить нечто сверхъестественное на кончике языка. Но ничего из ряда вон выходящего он не ощутил и поднялся с дивана. «Только вместе с властью тебе, дорогой мой,— пронеслось у него в голове,— досталась отнюдь не превосходная репутация… Да, что точно, то точно».

Тут затрещал телефон в прихожей.

* * *

—Что ж, дражайший Николай Андреевич, я думаю, что вы не излечились,— говорила мерзкая рыжая личность, сидевшая напротив Семечкина за столом,— первое, что вы сделали, как только попали в квартиру, это кинулись к кошельку, а затем побежали в ларек за водкой. Дорогой мой, это уже ни в какие ворота не лезет. Я подозреваю, что у вас патологическая зависимость от алкоголя.

—Что и говорить,— заявил попугай, бегавший по столу и уничтожавший остатки шоколада,— пропащий вы человек, Семечкин.