Рикс аккуратно сложил газету и встал со стула. Остальным вопросам придется пока подождать. Он задул все свечи, кроме одного канделябра, который прихватил с собой наверх.
Но когда он открыл дверь, золотистый свет высветил Паддинг Эшер, томно лежащую на его кровати в ожидании его самого.
Она сонно улыбнулась, зевнула и потянулась. Из-за края простыни показались ее груди.
– Тебя долго не было, – хрипло сказала она. – Думала, ты совсем не ляжешь спать.
Он закрыл дверь, встревоженный тем, что кто-нибудь может услышать.
– Тебе лучше уйти. Бун будет…
– Буна здесь нет. – Ее глаза вызывающе смотрели на него. – Старик Буни давно в своем клубе. Ты ведь не собираешься завернуть меня как в прошлый раз?
– Паддинг, – сказал Рикс, положив свернутую газету на шкаф. – Я думал, ты поняла, что я тебе сказал. Я не могу…
Она села, позволив простыне упасть. Ее груди были полностью обнажены, и она облизнула губы.
– Видишь, как сильно ты мне нужен? – спросила она. – Только не говори мне, что ты этого не хочешь.
Свет свечей льстил ей. При нем она выглядела нежнее и уязвимее. Рикс начал возбуждаться. Она потянулась, как кошка.
– Ты ведь не
Рикс покачал головой. Он не мог отвести от нее глаз.
– Бун говорит, ты не можешь удовлетворить женщину, – сказала Паддинг.
– Он говорит, ты почти гомик.
Рикс опустил канделябр.