Леди, однако, эта пехотная эмблема, видимо, говорила о чем-то большем. Она подняла указующий перст, гордо распрямилась (а может быть, не гордо, а гневно) и резко бросила какие-то слова. На слух я не могла их воспринять, так что мне пришлось читать ее ментальное сообщение:

— Это твой герб? Изуродованный нож, молоток и еще какой-то кинжал? Ты насмехаешься надо мной?

— Я ни над кем не хочу насмехаться, — ответила я. — Эта нашивка всего-навсего...

— Молчать, — сказала она и тут же добавила:

— И поберегись, ибо если твое оружие обратится в мою сторону, я скормлю тебя своим боевым зверям! — и она указала на чудовищ, которые разгуливали по равнине.

Магазин автомата был пуст, и я даже не помышляла о том, чтобы перезарядить его. Ведомая каким-то вдохновением, я протянула оружие Карен, которая сразу слегка отпрянула. Потом она собралась, заставила себя откинуть автомат в сторону и, протянув руку, сунула свои увенчанные алыми когтями пальцы в клапан моего нагрудного кармана. Она оторвала оскорбительную эмблему и с отвращением отбросила ее в сторону.

— Теперь поклянись, что ты отрекаешься от этих знаков! — велела она.

— Отрекаюсь, — ответила я.

Тут же успокоившись, она кивнула.

— Очень хорошо, — сказала она. — Я не забуду, что я перед тобой в долгу. А зачем ты носила этот оскорбляющий тебя герб, можешь рассказать мне позже, — она повернулась и пошла к своей свите, уже спускавшейся на равнину и начинавшей седлать летучих “скакунов”.

Карен шла к ним, а я стояла, словно застывшая, не зная, что мне предпринять. Она, заметив мою нерешительность, сказала:

— Пойдем, они уже ждут нас.

Она подвела меня к одному из этих существ, без конца покачивающих головами. Это был, вероятно, зверь Корлиса, решила я, потому что на спине его, вернее, там, где кончалась его шея, была укреплена металлическая клетка.

— Давай, забирайся и располагайся там, — сказала мне Карен, но я была не в силах сделать это. Отступив на шаг, я отрицательно покачала головой. Похоже, мой страх придал ей уверенности — вот уж не думала, что ей не хватает уверенности в себе! Она рассмеялась:

— Тогда поедем вместе.

Мы подошли к соседнему свободному животному. Оно было застелено фиолетовой попоной величиной с хороший ковер; упряжь была из черной кожи с золотыми украшениями, а седло, расположенное у самой шеи, было огромным, мягким, соблазнительным. Зверюга опустила шею, и Карен, ухватившись за упряжь, легко взобралась в седло.

Мне едва удалось заставить себя прикоснуться к этому чуждому мне существу. Она потянулась ко мне, взяла мою дрожащую руку в горячую ладонь, и с ее помощью я кое-как примостилась позади нее.