Но при всем напускном спокойствии Шайтан в глубине своего черного сердца тоже не доверял своему противнику, Гарри Кифу из Адских Краев. Великий кровопийца обладал мощным даром, который он скрыл от Шайтиса. Он уже зондировал Гарри на расстоянии. Шайтан был еще более сильным телепатом, чем Карен и Гарри (это он, естественно, был тем червем, что беспокоил кончики нервов Гарри). Но даже его попытки были практически безуспешными. Дело в том, что он не мог проникнуть даже сквозь внешнюю оболочку психической ауры некроскопа, не говоря уже о средоточии излучаемой им энергии. Шайтан чувствовал, что имеет дело с некоей силой, явно превосходящей возможности человека, а возможно, и вампира.

Что за сила? Откуда? Эти вопросы терзали Шайтана; пока он не поймет, что такое Гарри Киф и чего от него можно ожидать.

Гораздо проще в свое время было иметь дело с Шайтисом, самонадеянным хитрецом — Шайтис-красавчик, Шайтис-олух мнил себя Великим Предателем, но годился лишь на роль Великого Глупца. Нехитро иметь дело с Шайтисом, который накрепко захлопнул свой разум, чтобы не дать вылететь на свободу своим подленьким, мерзким и вероломным мыслишкам. Именно поэтому Шайтан уже давно читал сокровенные мысли своего наследника, они никак не были для него тайной за семью печатями.

* * *

Таковы были мысли Шайтана, и они, естественно, были укрыты от Шайтиса.

Они оставили одного бойца на страже у замка, а с остальными направились на Светлую сторону, где скоро заметили огни поселения Странников. Вскоре ночной воздух наполнился криками людей, ревом бойцов и звуками пиршества; а еще — горячим запахом недавней смерти и пронзительным визгом оставшихся в живых. Их было шестеро, и это были женщины.

А потом... верхние окна замка Карен озарились красноватыми отблесками огня, из труб пошел дым, как будто там происходило шумное, веселое торжество. Вампирам, так долго отказывавшим себе во всем, было весело.

* * *

Гарри и Карен спали.

Некроскоп продолжал отмерять время в днях и ночах. Когда разум говорил телу, что наступила ночь, тело отзывалось, и ему хотелось спать. Усталость была и умственной и физической, ведь он знал, что в любой грядущей битве будет сражаться с самим собой не в меньшей степени, чем с врагом. Проблема, которая терзала его, способствуя накапливающейся усталости, была все та же: как победить, не призывая на помощь своего вампира, не давая ему полного контроля над собой? Позволить своему кровососу взять полную власть означало бы подчиниться самому, вследствие чего он бы уже перестал быть самим собой, человеком, стал бы Вамфиром в полном смысле этого слова.