В нескольких сотнях ярдов от них на каменистой поверхности равнины спали и храпели сытые бойцы. Гарри-волк нырнул обратно в тень и прыжками побежал в предгорья, где его ожидала стая. И только одна его мысль дошла до Карен прежде, чем связь между ними прервалась.

— Прощай!

* * *

Он снова вернулся, он успел вовремя; вернулся, когда облака потянулись с юга, вместе с первым теплым дождем, когда в небесах за вершинами гор забрезжил серый рассвет. Он вернулся в предрассветных сумерках, незадолго до настоящего восхода солнца, невзирая на то, что спящие рабы уже начали почесываться и бормотать, просыпаясь. Вскарабкавшись на поленья и ветки костра Карен, он встал на задние лапы, приблизив свою морду к ее лицу, будто хотел поцеловать. Но ее рот зиял, словно разверстая рана, и то, что произошло между ними, не было поцелуем.

* * *

— Эй, колдун, некроскоп, проснись же!

Мысли Шайтиса хлестнули Гарри, словно хлыстом — мысли, а следом и слова которые тот произнес вслух.

— Скоро твои муки окончатся, некроскоп. Открой же глаза и попрощайся со всем этим миром. С твоей леди, с жизнью... со всем.

Мысли Гарри были в полном порядке; его разум почти полностью исцелился, но тело — еще не совсем. Серебро в крови вампира подобно кристаллам мышьяка, поэтому его израненная плоть, его кости были отравлены. Но он услышал, как Шайтис обратился к нему, почувствовал капли дождя на своей коже и открыл полные печали глаза навстречу серому свету утра. И пожалел, что не ослеп.

Стоя на лестнице, слуги Шайтиса снимали Карен с креста. Ее голова свешивалась вниз, а руки и ноги безжизненно упали на одеяло, которое расстелили для нее на каменистой почве. Шайтис отошел от креста Гарри, подошел к своему шатру и наотмашь рубанул клинком по его растяжкам, после чего тот сморщился, словно дырявый воздушный шарик, и упал.

— А теперь, некроскоп, ты увидишь, — каркнул он, — что я честно выполняю свои обещания. Я все проделаю на виду у тебя, я возьму ее прямо здесь, чтобы удостовериться, что ты видишь, слышишь и понимаешь все. И это все будет для тебя. А когда я закончу, вот тогда ты посмотришь, как с ней будут резвиться мои бойцы. Надо же и их когда-то осчастливить. В конце концов, все они когда-то были мужчинами.

Дождь усилился; Шайтис отдавал команды. Его рабы разорвали поваленный шатер на две половины, и прикрыли ими вязанки хвороста на кострах мучеников, чтобы те не промокли. Немного погодя Шайтис вернулся к кресту; Шайтан также вышел из своего шатра и подошел к нему, похожий скорее на пиявку, чем на человека. Его глаза горели янтарным светом из-под тени черного морщинистого капюшона живой плоти.