Повторяю: им нужен был козел отпущения и долго искать его не пришлось. Для этой цели прекрасно подошел «жаждущий крови наемник, присоединившийся в Заре». Начальники крестоносцев издали секретный документ, согласно которому «те, кто был замечен в совершении особо жестоких деяний», не заслуживали ни славы, ни почестей, ни земель, ни наград за свое варварство. Их имена никогда не должны упоминаться людьми, и их следует навсегда вычеркнуть из всех летописей и хроник. Столь великие грешники недостойны «уважения и почтительного отношения», поскольку своими действиями «заслужили только презрение». Все это означало не просто изгнание из общества, но было равносильно смертному приговору.

Изгнание, отлучение... Я встал под знамена креста в Заре лишь затем, чтобы получить возможность отправиться в экспедицию. Сам по себе крест ничего для меня не значил. Он всего-навсего символ — не более. Но вскоре мне суждено было возненавидеть этот символ.

Я со своими зганами занимал достаточно большой по размерам дом на окраине захваченного города. Когда-то это был чей-то дворец или нечто в этом роде, но теперь он был наполнен вином, награбленной добычей и проститутками. Остальные отряды наемников, участвовавшие в крестовом походе, отдали захваченное в городе добро своим начальникам, чтобы впоследствии те разделили все согласно предварительному уговору. Но я этого не сделал, потому что нам еще не было заплачено. Возможно, в этом состояла моя ошибка. Наша добыча послужила одним из важнейших поводов к предательскому вероломству крестоносцев по отношению ко мне и моему отряду.

Они пришли ночью и тем самым совершили грубую ошибку. Я был и остался Вамфиром, и ночь была моей стихией. Свойственное всем Вамфири умение предчувствовать не подвело меня и на этот раз — я ощутил, что происходит что-то неладное. Поэтому к моменту нападения я был уже на ногах и в полной боевой готовности. Я разбудил своих людей, и они бросились на врага. Но ничто не могло спасти нас — мы были захвачены практически врасплох, и нас было намного меньше. К тому же мои люди все еще не до конца проснулись. Когда дворец загорелся, я понял, что надежды на победу нет. Даже если нам удастся справиться с теми, кто напал на нас, этот отряд представлял собой лишь небольшую часть всей армии крестоносцев. Вполне возможно, что этому отряду пришлось бороться за право убить и ограбить нас с добрым десятком других таких же отрядов. К тому же, если они и догадались, кем я был на самом деле, а судя по тому, что подожгли дворец, они догадались, мое положение можно было считать безвыходным.