Трудно сказать, прошли секунды или тысячелетия, но наконец голос вампира раздался вновь:

— Проснись!

Гарри очнулся от сна и тут же чихнул, потом еще раз и понял, что он действительно не спит. Он чуть пошевелил головой, скрытой в капюшоне спального мешка, и тут же послышался тихий хлопок. В тусклом предрассветном свете он увидел росшие совсем рядом в кружок мелкие черные грибы-пылевики. Они уже перезрели и взрывались от малейшего прикосновения, отчего во все стороны серыми облачками разлетались их споры. Гарри снова чихнул и сел.

Еще какое-то мгновение сон оставался в мозгу Гарри, но, как и все сны, он постепенно рассеивался, исчезал. Гарри постарался вспомнить его, но... он испарился. Он знал лишь, что беседовал с духом Фаэтора Ференци, но ничего больше припомнить не мог. Если между ними что-то и произошло, что именно Гарри теперь не было известно. Он не ощущал в себе никаких изменений по сравнению с тем состоянием, в котором заснул.

— О-о-о? Ты так уверен в этом. Гарри Киф?

— Господи Иисусе! — Гарри подскочил на целый фут. — Кто?.. — он огляделся вокруг, но никого не увидел.

— Неужели ты мог подумать, что я потерпел неудачу и бросил тебя? — спросил Фаэтор.

— Мертвые речи! — прошептал Гарри.

— Они вновь возвратились к тебе. Теперь ты убедился, что Фаэтор Ференци умеет держать слово?

Гарри расстегнул молнию спального мешка и с трудом поднялся на ноги. Утренний туман постепенно рассеивался. Гарри сел, точнее плюхнулся, обратно на землю. Он не ощущал в голове ни малейшей боли, никто не жег кислотой его мозг — казалось, его дар в полной мере к нему вернулся.

Оставалось лишь испытать его действие снова.

— Фаэтор, — начал он, все еще внутренне дрожа и каждую секунду ожидая удара. — Это... было... трудно?

— Да, довольно-таки трудно, — голос мертвого вампира звучал устало. — Над тобой поработал настоящий мастер своего дела, результаты деяний которого мне пришлось в поте лица исправлять всю ночь, избавляя тебя от последствий его вторжения. А теперь, Гарри, ты сам можешь оценить меру моего успеха.

Гарри снова поднялся на ноги и с замиранием сердца попытался вызвать в воображении двери Мёбиуса... но безрезультатно — ничего не получилось. Уравнения и формулы, словно на экране компьютера, возникали, видоизменялись и множились перед его мысленным взором, но при этом оставались совершенно чуждыми и незнакомыми его разуму. Он не узнавал и не мог расшифровать ни одну из них, не говоря уже о восприятии их как единого, реально существующего целого. Гарри тяжело вздохнул.

— Что ж, я тебе очень благодарен, правда, поверь, ты даже представить себе не можешь, как я тебе благодарен. Но... полного успеха тебе все же достичь не удалось.