— Сейчас, скорее всего нет. Будь это опытный людоед, уже давно взял бы девчонок. Мы бы и не узнали…

Махалов сказал это так спокойно, что у Павла прошел по коже мороз. А он-то думал, что берет ружье просто так, пострелять на природе… Так, что там надо нажимать? Павел понял, что чувствует себя не слишком уверенно, а потому и неуютно.

— Но может и напасть…

— Вполне может. Или поймет, что человек — добыча легкая. Будет наблюдать, думать… да и сообразит. Или опять же — интересно. Под утро войдет в лагерь… Вот у нас кулеш с картошкой варится… Сытный запах, вкусный, запах хорошей еды. А он пришел в лагерь, сунулся носом к спальному мешку… И тем сытным запахом несет, и чем-то теплым и живым… Значит, добыча. Так что пострелять мы постреляем.

А в лагере Махалов собрал народ и заявил с предельной жесткостью:

— За пределы лагеря — никому ни ногой. Рядом бродит непонятный медведь, все может быть. А к Васеньке вопрос, как всегда, особый… Вася, ты понимаешь, что нельзя оставлять никого в лесу? Тем более вечером, когда темнеет? Понимаешь? Особенно девочек? Вася, ты понимаешь, о чем я тебя вообще спрашиваю?

— Не-а…

— Тогда так… Вася, ты понимаешь, что если бы медведь был бы позлее… Или попросту поголоднее, он мог бы девочек убить и съесть? Вот этих вот — Катю и Таню. Понимаешь?

— Так не съел же…

— Тьфу ты! Вася, ты сегодня создал большую опасность для других людей… Доходит?

— Не-а… Нету никакой опасности.

— Ты понимаешь, что ходишь быстрее, чем девочки?

— Ну.

— Баранки гну! Ты понимаешь, что бросил девочек в лесу, да еще под носом у медведя?

— А они бы ушли… Я же ушел…

— Так ты знал, что там медведь, и потому ушел?!

— Ну.

— Баранки гну, тебе говорят! Василий, ты едва людей не погубил… До тебя хоть это-то доходит?!

Васенька смотрел на Махалова ясными, невинными глазами, опять он сосал указательный палец. Он явно ничего не понимал.

— Васенька… прости, ты у нас русский?