— Простите, но это не мова, это чушь какая-то.

— А я и не говорю, что это мова, это просто такой анекдот. Это значит: «поехал автомобиль к фотографии». Для русской интеллигенции не было никаких таких украинцев, а были малороссы — этнографическая группа русских. Они «писни гарно спивають», но уж конечно, никакой они вовсе не народ, и своего языка у них нет.

— Даже Петлюра не научил?!

— Даже Петлюра. Опять же — дикие люди, зоологические антисемиты, мужичье… Украинизацию проводили коммунисты, а мои предки были кто угодно — а только не они… И не петлюровцы. А как будет по-украински ария Ленского, знаете?

— Ну и как?

— Чи гепнусь я, дрючком пробертый, чи мимо прошпандорыть вин. Каково?

— Тьфу! Чепуха какая! И злая чепуха.

— Злая. Но почему предки не знали мовы, уже не надо объяснять?

— Не надо.

— Михалыч, вас так сильно беспокоит, что сын затеял искать клад?

Маралов спросил почти тихо, приглушая голос, сколько мог. Но тут сразу и всем стало ясно — пошел серьезный разговор. Вот именно тут и пошел.

— Не очень… — Михалыч тоже отвечал тихо, катая чай по железному боку кружки. — Страшно не очень, Дмитрий Сергеевич. Тут ваши дети, потому не слишком страшно (и понимай как хочешь — вежливость это или он и правда не боится, если Алешка и Андрей пошли)… Но проконтролировать имеет смысл. Потому что клад этот, само собой, мистификация, но налететь-то может кто угодно.

Михалыч поднял голову, посмотрел прямо в глаза Маралову и чуть заметно усмехнулся. И тот встретил взгляд, чуть покивав головой.

— Ну вот… А то — «отдохнуть», «отдохнуть»!!!

— Нет, я и правда отдохнуть. Дети из пещеры должны когда?

— Послезавтра уж точно.

— Ну вот и время отдыха. А Женю возьми на привады.

— А сам?

— Нет! Я купаться пойду!

Но Михалыч не пошел даже купаться, — на другой день было жарко. С десяти часов — даже очень, очень жарко, и Михалыч не мог бы дойти до глубоких заводей на Ое, со спокойной прохладной водой.