Асиньяра провожать хотели все. Небольшая толпа тянулась к машине времени, как торжественная процессия. Несли снедь, чудом недопитые бутылки, какие-то мелкие подарки, от полевых цветов до набора бокалов и какого-то роскошного, расписанного розами блюда (Асиньяр был от него в восторге и даже показывал, какие части барашка следует класть на какую часть блюда). А во главе процессии, обнявшись, как языческие божества, двигались Бушкин и Асиньяр.

Как всегда, всех выручил Михалыч. Именно он нашел одного трезвого, но с Горбашкой мало связанного математика, и тот уже сидел в машине времени, с уже полуоткрытой дверцей.

И только тут, перед самым концом, когда уже пришла пора расставаться, друзья вдруг судорожно вцепились друг в друга, и уже никак не по пьяной лавочке. Перед ними вдруг встали со всей беспощадной ясностью все провалы времен, которые должны были сейчас, вот уже сейчас разлучить их, и уже навсегда. Асиньяр обнял Сергеича, прижался лицом, что-то быстро забормотал по-татарски. Сорвал саблю в драгоценных ножнах, сунул Сергеичу… Тот колебался полсекунды, отдарился своим револьвером, насыпал полный карман патронов, прямо в малиновый кафтан (а карман был огромных размеров). Лица у обоих были слепыми от горя. Вот Асиньяр шагнул в контейнер… Сердобольные девочки сунулись было к Сергеичу… Тот посмотрел на них… и утешительницы сразу же увяли.

ГЛАВА 8 Попытка

ГЛАВА 8

Попытка

Михалыч запихал в палатку Машу и Мишу, сам опять лег в ужасную рань — часов около 10. Во-первых, не хотелось обсуждать происшествия. Для математиков здесь был неистощимый кладезь разговоров, обмена мнениями, всплескиваний руками… чтобы не участвовать, только и осталось, что лечь спать и храпеть погромче. А Васю и Володю выставили, как боевое охранение, и они сидели у костра, пока математики не угомонились.

Во-вторых, для раннего отбоя были свои, особые причины… Разумеется, уж теперь-то башню с техникой и машину времени караулили на совесть. После Машиных и Мишиных художеств попасть к технике было не проще, чем к космическому кораблю, и на первый взгляд без крови, без боя с охраной прорваться, казалось, было невозможно.

Но не случайно… ох, не случайно Бушкин лег спать гораздо позже остальных. Не зря почти весь вечер провел он в компании охранников, разливал коньяк, вел с ними долгие беседы, раздавал свою книжку с автографом. Сергеич пришел часа в два, что-то шепнул Михалычу, и Михалыч в ответ кивнул и радостно хрюкнул; радостно, но вовсе не удивленно, потому что не тот был человек Сергеич, чтобы его беседы не возымели никакого результата.