— Я пришел за тобой, — сказал преподобный Дамиан Питерс.
— О, я чувствую, как мое сердце переполняется чистым восторгом.
— Да.
— А вы не могли бы... то есть пока это все не началось... не могли бы вы дать мне автограф?
— Конечно, мэм. С удовольствием. — Снова — само обаяние. — У вас есть ручка?
Женщина умчалась в заднюю комнату трейлера. Симона пристально посмотрела в глаза Дамиану.
— Только не дрогни сейчас, — сказала она.
Жак возник за спиной Дамиана в дверях, держа в руках коробку с
— Как я могу?! — искренне возмутился Дамиан.
Марджори вернулась с ручкой и Библией в кожаном переплете.
— Преподобный, — сказала она, — я знаю, что это писали не вы, но, по моему скромному разумению, для распространения Божьего слова вы сделали больше, чем кто-либо другой в этом мире. Я не верю всему тому, что о вас говорят. Я верю только вам.
Она была вся растрепанная, выглядела ужасно. Глаза распухли и покраснели от слез. Но, когда она уходила за ручкой, она успела попутно подкрасить румянами щеки и надушиться дешевенькими духами. Она была совсем не похожа на мать ребенка, который уже «стоил» миллион. Каждый жест, каждое слово выдавали ее простецкое происхождение. И все же из этой
Как все удачно сложилось, подумала Симона. Лучшей жертвы для ритуала Шипе-Тотека не найти, даже если специально искать. Кожа вся в складках, висит мешком. Раньше ей не попадалось такого удачного экземпляра.
Дамиан улыбнулся и подписал Библию.
Когда он взял ручку, Симона сделала знак Жаку подойти ближе. Он поставил коробку на стол и принялся выкладывать рядом набор инструментов: ланцеты, скальпели и разделочные ножи самых разных размеров.
Симона сосредоточилась. Она вызвала силу темного круга и протянула руки к матери Тодда. Та — наивная душа — даже не подозревала о чем-то плохом. Но когда она обернулась к Симоне и увидела, как та пристально на нее смотрит, наверное, у нее в душе все-таки шевельнулась тревога.
— Вы... вы же не сатанистка... правда? — пролепетала она.
Симона расхохоталась.